– Подождать? – испуганно выдохнула Аля. – Там ребенка гадюка укусила! Каждая минута дорога! Умереть ведь может!

– А что я могу сделать? – вздохнул Сидоров. – С утра мучаюсь, а она все никак не заводится…

– Что же делать? – Аля готова была разрыдаться. – Больше ни одной машины в деревне нет… ребенок ведь… каждая минута… восемь километров… пешком долго…

Тут она увидела прислоненный к забору старенький велосипед.

– А можно я твой велосипед возьму?

– Да бери, ради такого дела не жалко… на велике ты до Запечья живо докатишь!

Аля сбивчиво поблагодарила Сидорова, влезла на велосипед и покатила к околице.

До Запечья вела через лес вполне приличная тропа, велосипед споро катил по ней, Аля выжимала из него все что можно.

По сторонам тропы рос густой лиственный лес, постепенно сменявшийся темным ельником.

В какой-то момент Але показалось, что среди деревьев движется какая-то стремительная тень, но она не придала этому значения – так торопилась к несчастному ребенку…

Аля уже проехала больше половины дороги, как вдруг увидела впереди поваленное поперек тропы деревце.

Она слезла с велосипеда, раздумывая, что быстрее – оттащить деревце с дороги или перетащить через него велосипед.

И в это время заросли слева от тропы зашевелились.

Аля оглянулась – и увидела среди густых темных ветвей странное и страшное лицо… или скорее морду, покрытую черно-рыжими клочьями свалявшейся шерсти…

Это было страшное существо из ее сна…

Аля попятилась, ахнула…

А заросли раздвинулись, и жуткое создание одним прыжком выскочило на тропу.

Аля не смогла его разглядеть, не поняла даже, зверь это или человек, двуногий он или четвероногий, потому что ее взгляд был прикован к жуткой морде монстра, к его маленьким, горящим тоскливой злобой глазам и к третьему глазу, пылающему посреди лба, как огромная капля густой запекшейся крови.

Чудовище налетело на девушку, одним страшным толчком повалило ее на землю, склонилось над ней…

Пасть зверя приоткрылась, обнажив кривые желтоватые зубы, исторгла низкий, грозный рык, в котором вдруг прозвучали непонятные, таинственные слова:

«Буцааж ёг!»

Аля услышала тонкий, жалобный звук – и не сразу поняла, что это сама она пытается крикнуть, позвать на помощь – и не может… впрочем, кто здесь откликнется…

Страшная морда потянулась к ней, оскалив зубы.

Аля не сомневалась, что сейчас эти зубы вонзятся в ее шею, ждала страшной, пронзительной боли – но ее не было. Зверь вцепился зубами в воротник куртки и потянул…

Она поняла, что он тащит ее в лес, в заросли.

Ей было страшно, как во сне, в тяжелом, душном кошмаре, из которого нет выхода, – но самым страшным было то, что это был не сон, и не было надежды проснуться…

И вдруг где-то рядом оглушительно прогремел выстрел, потом еще один…

Зверь разжал зубы, поднял морду, огляделся.

Потом он зло и тоскливо взвыл – и бросился в заросли, из которых только что появился…

Наступила тишина.

И вдруг совсем рядом проскрипели шаги, и Аля увидела склонившегося над ней участкового Шишкина.

– Это ты, что ли, Алевтина? – проговорил он растерянно и удивленно. – Жива?

– Вроде жива… – отозвалась Аля и села. – Это никак вы, Михаил Иванович?

– Так точно… дай гляну… вроде никаких у тебя повреждений, даже крови нет, только воротник оторван…

– Это он меня за воротник ухватил, хотел в лес утащить… Ох, я уж думала, конец мне пришел… если бы не вы, так и пришел бы… а кто же это был?

– Ты меня спрашиваешь? Я думал, ты разглядела… я-то сам увидел, зверюга какая-то человека терзает, ну и пальнул пару раз – в воздух, в него стрелять побоялся, чтобы в тебя не попасть.