Типичные домики Еврейского квартала

Несмотря на процветание отдельных представителей общины, большинство влачило жалкое существование и было мелкими торговцами: спад спроса привёл к тому, что в 1799 г. более половины амстердамских евреев жили попрошайничеством. Тем не менее, когда в Германии и Польше начались антиеврейские волнения, тысячи евреев-ашкеназов ринулись именно в Голландию: если в начале XVIII в. в Амстердаме проживало менее 3 % евреев, то к концу столетия их было уже почти 10 %. В отличие от своих предшественников – сефардов ашкеназы не могли похвастать важными торговыми связями, а потому начали подрабатывать на местных базарах, продавая поношенную одежду.

И всё же в Амстердаме евреи наслаждались невиданными свободами по сравнению с Европой. После новой волны еврейской иммиграции в XVII в. Амстердам превратился в еврейский центр Европы: к моменту начала Наполеоновских войн их здесь насчитывалось около 10 000. Французская оккупация вынудила власти отменить наложенные на евреев ограничения ради выживания города, и к середине XIX в. евреи были активно задействованы почти во всех отраслях экономики.

Изначально евреи селились на искусственном острове Флойенбург (ныне площадь Ватерлооплейн – Waterlooplein), получившем такое название из-за постоянных наводнений. Постепенно община облюбовала всю восточную часть Амстердама, превратив её в центр еврейского сообщества и возведя здесь синагоги (включая одну из крупнейших и богатейших в Европе XVII в. Португальскую синагогу), основав библиотеки, вызывающие восхищение и по сей день. Когда опустели верфи Каттенбург, Виттенбург и Остенбург (Kattenburg, Wittenburg, Oostenburg), ашкеназы начали осваивать эти покинутые промышленные зоны, в то время как зажиточные евреи предпочитали переезжать на Ниуве-Принсенграхт, Ниуве-Кейзерсграхт и Ниуве-Херенграхт, куда из-за местоположения не слишком стремились другие амстердамцы.

Большинство же евреев, однако, остались на прежнем месте, превращая его, по мере собственного обнищания, в своего рода гетто: по словам одного путешественника, это был настоящий «лабиринт узких грязных улочек с ветхими домишками, которые, казалось, вот-вот рухнут – стоит только коснуться их стен». На растянутых между домами верёвках висели рваные рубахи, заштопанные юбки и штаны.

Гимназия Барлеуса

Торговля проходила прямо перед дверями: здесь продавались «части мебели и оружия, имеющие отношение к религии вещицы, остатки униформы, инструментов, игрушек, старых чугунных украшений, разбитая глиняная посуда, ненужное барахло, тряпьё и всё то, что не имеет названия на человеческом языке». Это был огромный восточный базар, где вся жизнь проходила на улице: женщины запекали рыбу в маленьких печах, девочки качали малышей, мужчины рылись в своём старье. Путешественнику не терпелось вырваться из этого хаоса, чтобы наконец-то вдохнуть немного «свежего воздуха нормального Амстердама».

В начале XX в. дискриминация евреев усилилась: в некоторых кафе они вынуждены были платить в два раза больше, чем остальные посетители. Самый престижный и влиятельный клуб города, «Гроте-клуб», не допускал в свои стены иудеев. Не принимали их и студенческие братства и общины. Гимназия Барлеуса вообще выбрала девиз: «Никаких пролетариев, никаких девушек и никаких евреев».

Когда началась Вторая мировая война, голландцы искренне верили, что смогут сохранить нейтралитет: в конце концов, немцы считали Нидерланды арийской страной. Тем не менее уже в 1940 г. все гражданские служащие еврейского происхождения были уволены, включая учителей и профессоров университетов. Спонтанная забастовка студентов не спасла положение: еврейским сотрудникам даже не дали попрощаться со своими бывшими коллегами. Амстердамский университет потерял 26 лекторов.