– Опять уходим от темы, Джулиан, – говорю со вздохом. – Пойдешь на третий заход?

– Слушай, тебя тут давно не было…

– Почему ты вообще о ней спрашиваешь? – говорю, свирепея. – Мы тогда не общались.

– Ты чего? – удивляется он. – Мы виделись прошлым летом.

– Кто тебе сказал про Меган Рейнольдс?

– Не помню. Кто-то. Что ты ей помогаешь… протежируешь…

– Я ее дрючил, Джулиан.

– А она сказала, что…

– Плевать, что она сказала, – встаю. – Все вранье.

– Сядь, – вкрадчиво говорит он. – Не вранье, а шифр.

– Вранье! – рычу, вдавливая окурок в пепельницу.

– Просто особый язык, который надо освоить, – говорит он. И потом заботливо: – Сядь и закажи кофе – бодрит. – Пауза. – Чего ты злишься?

– Я пошел, Джулиан. – И действительно начинаю двигаться к выходу. – Как обычно, пустая трата времени.

Синий джип следует за мной от отеля «Беверли-Хиллз» до того места, где я выхожу из такси напротив комплекса «Дохини-Плаза».

За семь часов моего отсутствия в квартире произошли неуловимые изменения. Звоню консьержу, стоя над письменным столом в кабинете. Компьютер включен. Уходя, я его выключил. Смотрю на стопку бумаг рядом с монитором. Когда консьерж берет трубку, смотрю на нож для вскрытия конвертов, лежащий поверх стопки. Уходя, я убрал его в верхний ящик стола. Разъединяюсь, ничего не сказав консьержу. Иду по квартире, спрашивая: «Кто здесь?» Наклоняюсь над кроватью в спальне. Провожу рукой по покрывалу. Чужой запах. В третий раз проверяю дверь. Заперта. Долго (слишком долго) смотрю на елку в гостиной, затем иду по коридору к лифту и спускаюсь в холл.

Ночной консьерж сидит за стойкой в холл – освещение приглушено. Иду к нему, не совсем понимая зачем. Он отрывает взгляд от портативного телевизора.

– Ко мне никто не заходил? – спрашиваю. – Вечером? Пока меня не было?

Консьерж просматривает журнал записи посещений.

– Нет. А что?

– Похоже, кто-то у меня побывал.

– В каком смысле? – уточняет консьерж. – Я не понимаю.

– Мне кажется, что в мое отсутствие кто-то поднимался в квартиру.

– Я здесь неотлучно, – говорит консьерж. – К вам никто не поднимался.

Стою с идиотским видом. Слушаю рокот вертолета, пролетающего над зданием.

– Да и как бы он поднялся: лифт без ключа не открывается, а ключ у меня, – говорит консьерж. – И Бобби вон снаружи дежурит. – Кивок в сторону охранника, привалившегося к косяку у подъезда. – Вы уверены, что вам не показалось? – В голосе появляется усмешка. Видно, только сейчас заметил, что я нетрезв. – Может, глюк? – подмигивает.

«Не заводись, – приказываю себе. – Забудь. Спусти на тормозах. Иначе такое начнется…»

– Вещи переставлены, – бурчу. – Компьютер включен…

– Что-нибудь пропало? – спрашивает консьерж, теперь уже откровенно паясничая. – Хотите, чтобы я вызвал полицию?

Бросаю сдержанно:

– Нет, – и потом тверже: – Нет.

– Такая спокойная ночь.

– Ммм, – мычу я, ретируясь к лифту. – Вот и прекрасно.

Актриса, проходившая утром кастинг, соглашается составить мне компанию на ланч в «Comme Çа»[19]. Стоит ей появиться в лофте нашего кастинг-директора в Калвер-Сити, как я ощущаю исходящую от нее угрозу, отчего голова идет кругом, вытесняя страх, что позволяет выглядеть скучающим и расслабленным. Ко мне не обращался ни ее агент, ни представляющая ее компания – я не знаю, чья она протеже (если б знал, все было бы иначе). Изначальную неловкость преодолели, но напряжение все равно остается. Она потягивает шампанское; на мне темные очки; она то и дело поправляет прическу, уклончиво рассказывая о своей жизни. Живет в Елисейском Парке