– Девочка, хочешь сниматься в кино?

Она по-прежнему улыбается:

– А что? У вас для меня есть роль?

Но в следующий миг улыбка застывает и гаснет, и взгляд устремлен не на меня, а поверх.

Я оборачиваюсь, щурясь на приближающуюся женскую фигуру: яркий свет за стеклами веранды мешает ее разглядеть.

Когда поворачиваюсь обратно, девушка удаляется, гибкий силуэт невесомо парит в мерцающем свете бассейна, из темноты доносится плеск фонтана, секунда – и ее больше нет.

– Кто это? – спрашивает Блэр.

– С Рождеством.

– Зачем ты здесь?

– Пригласили.

– Неправда. Никто тебя не приглашал.

– Друзья привезли.

– Друзья? Поздравляю.

– С Рождеством. – Больше мне сказать нечего.

– С кем ты сейчас разговаривал?

Я отворачиваюсь и смотрю в темноту.

– Не знаю.

Блэр вздыхает.

– Я думала, ты в Нью-Йорке.

– То там, то тут.

Молчит. Вглядывается в меня.

– Да, – говорю. И потом: – Ты все еще счастлива с Трентом?

– Зачем ты здесь? С кем ты?

– Я не знал, что мы едем к вам, – говорю, отводя глаза. – Прости.

– Почему ты никогда не знаешь самых важных вещей?

– Потому что ты уже два года со мной не разговариваешь.

В следующем СМС Джулиан сообщает, что ждет меня в «Поло-паундж»[18]. Домой неохота, и я прошу продюсера высадить меня у отеля «Беверли-Хиллз». На открытой террасе за столиком возле лампы для обогрева сидит Джулиан; голова опущена, на лице мерцающий отблеск – строчит СМС. Отправляет, видит меня и улыбается. Не успеваю сесть, как появляется официант, и я прошу «Бельведер» со льдом. Вопросительно смотрю на Джулиана, он постукивает пальцем по бутылке воды «Фиджи» (я заметил ее, но не придал значения) и говорит: «Мне не надо».

Выдерживаю паузу, переваривая услышанное.

– Потому что… ты за рулем?

– Нет, – говорит он. – Я уже больше года в завязке.

– Неслабо.

Джулиан смотрит на свой телефон, потом опять на меня.

– И как? – спрашиваю.

– Трудно. – Он пожимает плечами.

– Но жизнь стала краше?

– Клэй…

– Здесь курят?

Официант приносит бокал с водкой.

– Как премьера? – спрашивает Джулиан.

– Ни одной живой души.

Я вздыхаю, разглядывая бокал.

– Надолго сюда?

– Пока не знаю.

Он заходит на второй круг.

– Что со «Слушателями»? – спрашивает с неожиданным интересом, пытаясь втянуть меня в разговор.

Сверлю его взглядом, отвечаю уклончиво:

– Вроде, сдвинулось. Ищем актеров, – выдерживаю длинную паузу, залпом осушаю бокал, закуриваю. – Продюсер и режиссер почему-то решили, что сами не справятся. Вытащили меня. Творцы, – делаю глубокую затяжку. – Бред, в общем.

– А по-моему, не бред, – говорит Джулиан. – Значит, с тобой считаются, – останавливается, словно ища слова. – Я бы к этому так легкомысленно не относился. Ты же еще и продюсер, а значит…

Не дослушав, перебиваю:

– Тебе-то что с этого?

– Ничего, просто большое дело…

– Какое дело, Джулиан? – говорю я. – Что тебе с этого? Обычный фильм.

– Для тебя, может, и обычный.

– В смысле?

– А для кого-то необычный, – говорит Джулиан. – Для кого-то это шанс.

– Вон оно что. Давно с вампирами не общался?

В зале ресторана пианист играет джазовые импровизации на тему рождественских гимнов. Концентрируюсь на них. Я уже в отключке. В мертвой зоне, из которой меня не выманить до утра.

– Как там дела у твоей девушки? – спрашивает он.

– У Лори? В Нью-Йорке?

– Нет, той, что здесь была. Прошлым летом, – выдерживает паузу. – Актрисы.

Надо бы потянуть, но не получается. Бросаю буднично:

– Меган.

– Меган, – повторяет он, точно припоминая имя. – Вот-вот.

– Понятия не имею.

Я поднимаю бокал и встряхиваю лед.

Взгляд Джулиана невинен, брови слегка на взлете. Не иначе чем-нибудь сейчас огорошит. Вдруг понимаю, что однажды на этой террасе, за этим же столиком, я сидел с Блэр – так давно, что, кажется, в другой жизни, о чем вряд ли бы вспомнил, если бы мы не встретились с ней сегодня.