Во время пробы открываю лэптоп и нахожу страничку Рейн Тёрнер на IMDB[24]. Теперь она пробует читать от лица другой героини, и я с ужасом понимаю, что повторного приглашения ей не светит. Таких, как Рейн, сотни, юных и непорочных, свежесть – их единственный козырь, во что они превращаются дальше, лучше не знать. Все это очевидно, тысячу раз пройдено, но снова словно впервые. Внезапно приходит СМС «Quien es?»[25], и я не сразу догадываюсь, что оно от той девушки, к которой клеился в баре для пассажиров первого класса перед вылетом из Нью-Йорка. Подняв глаза, впервые вижу белую искусственную елку, стоящую у бассейна (как я ее раньше не замечал?!), и кусок стены с афишей фильма «Бульвар Сансет»[26], вписанный вместе с елкой в проем окна.

Провожаю Рейн до машины, которую она бросила на бульваре Вашингтон.

– Вот, значит, в какой фильм вы меня приглашали, – говорит она.

– Возможно, – говорю. – Я думал, не узнали меня.

– Узнала, конечно.

– Польщен, – делаю паузу перед решительным наступлением. – А к продюсеру чего не подкатила? Он ведь тоже был на той вечеринке.

Она изображает изумление, затем заносит руку, точно хочет меня ударить. Я испуганно отстраняюсь, подыгрывая.

– Вы всегда девушкам гадости говорите или только на голодный желудок? – спрашивает. – Офигеть ваще.

Она прелестна, но прелесть кажется почему-то отрепетированной, наносной. И удивление невинной улыбки – неискренним, маскирующим умудренность.

– Там и режиссер был, – подначиваю.

Смеется:

– Режиссер женат.

– Да, но жена в Австралии.

– Говорят, он девочками не интересуется, – театрально шепчет она.

– А я, значит, самое то, что нужно? – говорю.

– В смысле? – уточняет, чтобы не выдать легкого замешательства.

– Влиятельный сценарист, – подсказываю насмешливо.

– Вы еще и продюсер.

– Ах да, в самом деле, – говорю. – Вы какую роль предпочитаете?

– Мартины, – говорит Рейн, мгновенно становясь серьезной. – По-моему, по темпераменту она мне больше подходит, да?

Когда останавливаемся у машины, мы уже на «ты», и я знаю про квартиру на авеню Орендж-Гроув (заезд с Фаунтен), которую она снимает пополам с подругой, что значительно упрощает переговоры. Сделка прозрачная, никаких недомолвок: девушка умело торгуется, и мне это нравится. В каждой фразе море сигналов. Я ловлю их и понимаю, что в ее арсенале множество масок. Но какая на ней сейчас? И в какой окажется, когда сядет за руль зеленого «БМВ» с пижонским именным номером «НАВАЛОМ»? В какой придет в спальню в комплекс «Дохини-Плаза»?

Мы обмениваемся телефонами. Она надевает темные очки.

– Ну и какие у меня шансы? – спрашивает.

– Думаю, – говорю, – я не прогадал.

– Откуда ты знаешь, что не прогадал? – спрашивает. – Я не каждому по зубам.

– У меня крепкие зубы, – говорю.

– А где гарантия, что ты не псих? – спрашивает. – Вдруг ты меня покусаешь?

– Вот и проверишь.

– Мои координаты у тебя есть, – говорит. – Я подумаю.

– Рейн, – говорю. – Это ведь вымышленное имя.

– Какая разница?

– Подозреваю, что вымышлено не только оно.

– Это потому что ты писатель, – говорит. – Ты вымыслом зарабатываешь.

– И что?

– А то, – пожимает плечами. – Я заметила: все писатели такими вещами грузятся.

– Какими вещами?

Она садится в машину.

– Такими.

Доктор Вульф ведет прием в неприметном офисном здании на бульваре Сотель. Он мой ровесник, и его пациенты в основном актеры и сценаристы: триста долларов за сеанс частично компенсируются медицинской страховкой Гильдии сценаристов. Я пришел к нему прошлым летом по рекомендации актера, которого он уже второй раз вытаскивал из депрессии, вызванной затянувшимся простоем в работе, и было это в июле, когда стало ясно, что из-за стресса после разрыва с Меган Рейнольдс начинаю слетать с катушек, и уже на первом сеансе доктор Вульф не дал мне зачитать вслух сохранившиеся в айфоне мейлы Меган, а предложил упражнение под названием «Инверсия желания» (