– Да, – задумался я, – ты права… но причин может быть несколько. Они к тому моменту, как мы избавились от ошейников, ещё могли толком не знать, что случилось. Было вообще непонятно, живы мы или нет, ведь у нас получилось устроить там хаос и неразбериху. А потенциал они потом могли прикрутить на всякий случай. Возможно, у них есть какие-то правила на этот счёт. Когда происходит что-то непонятное, отключать игрокам магию. На всякий случай. А вот делать больно, это уже наказание. А для наказания нужен повод. Если бы мы не освободились от ошейников, возможно дело бы до этого и дошло. Но мы вовремя успели. Да они в неразберихе могли просто забыть про эту «мотивацию».

– Ну да, – согласилась Маша, – к тому же если нас не видно, совершенно непонятно, какой эффект она даёт. Ну, сделали нам больно, и что? Чем им поможет, если мы, неизвестно где, будем корчиться на полу? Бежать не будем, разве что.

– Именно! Чтобы использовать этот метод воздействия, желателен визуальный контакт с объектом. А его как раз и не было, – сказал я, – в общем, всё это в прошлом, и, надеюсь, никогда не повторится.

– Смотри! – вдруг сказала Маша и ткнула вперёд рукой.

Я посмотрел и тут же погасил свой светоч.

Впереди из-за поворота пещеры шёл слабый свет. А свет в пещере это… признак присутствия людей, как минимум. Мы с Машей обменялись многозначительными взглядами, которые были лучше слов. Не произнося ничего вслух, только по глазам мы поняли, что дальше идём тихо, соблюдая осторожность, и готовимся к бою.

Маша сняла с себя лук и, достав стрелу, наложила её на тетиву. Кивнув мне, осторожно направилась на свет.

Надо же, сделала всего один выстрел в жизни, а ведёт себя теперь как заправская лучница! Не слишком ли самоуверенно? Хотя какая мне разница? Пусть, если ей нравится. Всё равно у неё остаётся её мощный дар, так что если из лука выстрели неудачно, всегда есть другие способы остановить врагов. Да и стрелять в упор взрывающимися стрелами тоже много ума не надо. Главное не себе под ноги пальнуть, а в остальном нормально.

Глядя на неё, я тоже решил немного усилиться. Набрал горсть песка из поясной сумки. Мало ли что?

Мы осторожно приблизились к повороту и выглянули. Через пару десятков метров наша пещера примыкала к какому-то вполне рукотворному коридору. Мы тихонько подошли туда и прислушались. Было тихо, только редкая капель из пещеры нарушала почти звенящую тишину.

Перед нами был каменный коридор, где пещера, по которой мы пришли, являлась просто трещиной в стене. Порода треснула, разошлась и разорвала кладку, состоящую из больших слегка округлых камней.

На потолке шёл ряд светильников. Они висели через каждые метров тридцать… Не очень яркие, но один из них был как раз напротив трещины, поэтому именно в этом месте, было довольно светло. Сам коридор изгибался, и, возможно, даже шёл по кругу. По крайней мере, с нашей точки наблюдения, казалось, именно так.

Вдруг тишину нарушило какое-то шарканье и бормотанье. Мы и так вели себя тихо, но здесь вообще замерли и вжались в стену, ожидая, что будет.

Через некоторое время из-за изгиба коридора показался старик, ноги которого были вместо обуви обмотаны какими-то тряпками. Да и вся его одежда была сильно изношена и изорвана. Он, скособочившись, нёс ведро. Давалось ему это нелегко, груз был слишком тяжёлый для его возраста и здоровья. Однако он всё равно упрямо шёл вперёд, всё время что-то бормоча себе под нос.

Мы немного отступили назад, в тень пещеры, чтобы он нас не заметил. Когда он проходил мимо, до нас донёсся неприятный запах. Непонятно от чего пахло, то ли от него самого, то ли от ведра, которое он нёс.