Ловлю её ошарашенный взгляд из ВИП-зоны и с удовольствием выговариваю: 

— Наслаждайся. 

Да, оленёнок, вонь палёной резины и развязные руки — это не единственное, чем я могу похвастаться. 

Поставив «Something We All Adore», я возвращаю наушники Васе-Груту и, вынырнув из-за пульта, топаю в ВИП за призом. Вот он стоит, кусая губы и сверкая блю кюрасао глазищами. 

— Кровь вроде остановилась, — я не удерживаюсь, чтобы не провести пальцем рядом с Ни-киной ушной раковиной. — Чего не танцуешь, оленёнок? Только не говори, что трек тебе не нравится, потому что это будет враньём.

Честно говоря, я на зеркальные колени не настолько рассчитываю: просто Бэмби выглядела такой расстроенной, и я захотел немного поднять её боевой дух. Её суслик — реальный дебил. Такой раритетный экземпляр, как Ни-ка, я бы на его месте в охраняемый заповедник поместил и колючей проволокой обнёс, чтобы всяким браконьерам неповадно со своими ружьями соваться было. 

Ни-ка несколько секунд буравит меня сапфировым свечением, после чего залпом осушает бокал с виски и пихает мне его в руку. 

— Угадал, Кэп. Я ещё в прошлом году на его концерт в Киев моталась. От слов своих отказываться не собираюсь. Я, знаешь ли, как Ланнистеры, всегда плачу свои долги.

А пока перед глазами плывёт очередная порнографическая короткометражка, как Ни-ка садится ко мне на колени и ёрзает по ним своим упругим задом, она решительно продолжает:

— Выбери, где и когда. Имей в виду, домой я к тебе не поеду.

— Сейчас, — быстро подсказывает затвердевший суфлёр из оркестровой ямы. — В комнате чил-аут.

— Раздеваться не буду, и руки тебе запрещено распускать, понял?

— Уверен, что ты хороша, Бэмби, но вряд ли настолько, — усмехаюсь я, чтобы немного сбить с неё спесь, на что Ни-ка самодовольно фыркает, вскидывая подбородок.

— Веди.

Под миномётным обстрелом ревнивого взгляда Алёны и завистливых браконьерских, я веду Ни-ку в дальнюю комнату. Чёрт знает, чем обычно занимаются там другие ВИП-посетители, но лично я с Лёвой пару раз безобидно играл в покер. Идеальная шумоизоляция, полумрак, комфортный диван, мини-бар и дорогая акустика. 

— Музыку мне поставить, или сама? — я ищу у Ни-ки признаки нервозности, но их нет.

Видя её пуленепробиваемое спокойствие, я сам немного нервничать начинаю. Всё-таки между нами по-прежнему два минуса маячат: орущий дед Игорь и рабочая субординация. Жалкий минус в виде наличия лоховатого суслика я мысленно запихнул глубоко ему же в анус. 

— Расслабьтесь уже, Максим Гасович, — томно воркует Бэмби, глядя на меня из-за плеча. — Я всё сделаю сама.

От таких слов я даже взмок немного, но вида, разумеется, не подаю. Плюхаюсь на кушетку и вытягиваю ноги. Стриптизом меня ещё с шестнадцати нельзя удивить, а в одежде и подавно. 

Ни-ка в течение минуты возится со стереосистемой, после чего приват-помещение оглашается звуками чего-то знакомого и эротичного.

— Супер Майк? — с ухмылкой поднимаю я брови. — Серьёзно?

— Просто заткнись, — ласково приговаривает Ни-ка, и уже через секунду начинается полный капец.

Я, конечно, имел возможность оценить язык её тела на танцполе, но сейчас понимаю, что там она, очевидно, сильно стеснялась. Потому что ни одна самая топовая гоу-гоу не умеет так виртуозно двигать задом, одновременно исполняя танец живота. Макс-Джуниор так активно пытается до неё дотянуться, что меня даже с дивана приподнимает.

— Ты вроде на коленях обещала, — я сглатываю, глядя, как Ни-ка, повернувшись ко мне спиной, выписывает членосводительные восьмёрки. 

— Вы такой нетерпеливый, Макс Гасович, — бросает она из-за плеча и, опустив ладонь вниз, коротко лупит себя по ягодице.