Начальник лагеря проводил его взглядом и медленно положил бутерброд на стол.

Бутерброд был непростой, а с двумя кружочками копченой колбаски. Я таких не видела с тех пока, как началась война в Афгане. На нее сразу после школы ушел Митька, мой одноклассник. Колбаса тогда тоже ушла. Из магазинов. Как и тушенка, сыр и сливочное масло.

Митька, кстати, быстро вернулся. Месяца через три. В гробу.

А вот сыр с маслом — нет.

Я неосознанно облизнулась, не сводя глаз с бутерброда. Желудок издал утробное «ррррр», на весь кабинет оглашая, что его нужно кормить. Желательно — сейчас. Желательно — колбасой. Можно даже без хлеба.

— По какому поводу? — суровой спросил начальник лагеря.

Радости на его лице не было и я немного стушевалась.

Вот растяпа, даже имя его не посмотрела. Была же табличка на двери!

Коротко, по существу и стараясь не смотреть на соблазнительный деликатес, я описала суть своих намерений.

Начальник лагеря вытер руки припасенным на этот случай полотенчиком, со смутным лицом перебрал мои бумажки, тяжко вздохнул и убрал бутер в стол — от греха, то есть, от голодной студентки подальше.

— В следующий раз раньше надо приезжать, — ворчал он, оформляя мне путевку.

Я стояла, как столб и тупо кивала. Стараясь широко не улыбаться. Оформляет! Получилось!

Когда он выдал мне книжку альпиниста, я уже не скрывала ликования. Даже о еде забыла! Взяла ее в руки как драгоценность, бережно завернула в принесенные бумажки и сунула в карман.

— Все? — спросила я, когда нач.лагеря записал меня в какой-то журнал.

Он пасмурно кивнул и отправил меня восвояси. То бишь, к коменданту — заселяться.

Ленка ждала меня на улице.

— Ты чего так долго?! — набросилась она на меня, — нам еще идти, книжку тебе оформлять!

— Какую?

Что, есть еще какие-то книжки? Я в горы что, целую библиотеку таскать должна?

— Альпиниста!

— Так вот она, — я достала вожделенную корочку из кармана.

Книжка альпиниста была похожа на студенческую зачетку.

Там было место, куда будут записывать все покоренные мной вершины (ха-ха, будет смешно, если в процессе покорения я отъем себе щеки, как у той тетки на плакате), характеристики и итоговая оценка инструктора за физ. подготовку и технику, записи о присвоении спортивного разряда и еще куча всего, с чем еще нужно разобраться.

Отдельно — место под рекомендации.

Пока мы ждали автобус, ребята рассказывали, что в эти рекомендации могут написать что угодно. От банального «рекомендуется для дальнейших занятий альпинизмом», «рекомендуется повторить этап», «не рекомендуется заниматься дальше», до довольно пространных.

Юрка рассказывал, что самая изумительная запись, которую он видела, была:

«Туп, глуп, прожорлив, занятия альпинизмом не рекомендуются!».

Ребята тогда предположили, что это Юркина характеристика.

Он тогда обиделся и заявил, что такую книжку он в тот же день утопил бы в горной речке или случайно спалил бы. Чтобы остановить поток шуток даже показал свою, где ему было «рекомендовано заниматься дальше».

Что ж, у меня тоже будет такая! И еще записи о разрядах. Эх, скорей бы!

Ленка округлила глаза и потащила меня к коменданту.

Он быстренько выдал нам ключи от небольшого домика на отшибе, выдал постельное белье и смылся.

Мы заглянули внутрь — обстановка спартанская, пионерлагерного типа. Обшитые досками стены, лампочка под потолком в эмалированном абажуре, четыре железные койки с сетчатым дном, четыре тумбочки, два распахнутых окошка с узкими подоконниками, через один из которых уже свесился в комнату Олег Гришагин.

— Ну ты, Танька, даешь! — с уважением протянул он, когда Ленка рассказала ему про альпкнижку.