– Лико! А ну прекрати озорничать! – прервал его старейшина и пояснил: – Дурачок он у нас, юродивый. Вы, ади, на него не серчайте. Что до вашего интереса... Какие там новости, Дельта и есть Дельта. Гнилые болота, живут там лысые обезьяны да рыбу сырую жрут. Все они там еретики, езжай да вешай без разбора!

Он сплюнул под ноги и замолчал, глядя на Алмазную гончую исподлобья. Некоторое время та смотрела на него в ответ. Судя по хмурым лицам его соплеменников, ничего рассказывать здесь не собирались, даже если знали.

Как ни пыталась Кэйлани, путевого разговора так и не вышло. Старейшина юлил и прикидывался недоумком, остальные не подавали голоса без его веления, только поддакивали иногда, вступая разом, как хор в балагане на ярмарке. Шершень напрягся и готовился в любую минуту выхватить пистолеты, спрятанные под сиденьем, но, к счастью, обошлось. Она сухо попрощалась и велела извозчику возвращаться на большак. Наемник с трудом вытерпел, чтобы не оглянуться – казалось, их держали на прицеле, и выдохнул с облегчением, когда Лайю осталось позади.

– Ну и зачем все это было? – спросил он. – Зря только крюк сделали.

– Может и зря, а может и нет, – задумчиво ответила Кэйлани. – Что-то они слышали, о чем говорить не хотят. Люди здесь суеверные...

– И что с того?

– Не знаю. Посмотрим.

Вскоре после Лайю поля сменились холмами, оврагами, поросшими невысоким пока лесом. До станции дорога шла в гору, сперва полого, а потом начала петлять поперек обрывистых склонов. Понемногу начинало смеркаться. Когда въехали в лес, извозчик зажег фонарь, на свет которого немедленно слетелся целый рой насекомых. Усталая лошадь недовольно прижимала уши, фыркала и дергала головой, отгоняя их. Извозчик лениво на нее покрикивал – он тоже устал и время от времени клевал носом.

– Ты бы не спал, ниану, – окрикнул его Шершень. – Вдоль обрыва едем, споткнется твоя кляча – костей не соберешь.

– Не тревожьтесь, милостивый господин, она дорогу знает. Сама довезет. Смирная.

Вскоре извозчик все-таки задремал. Наверное, толком не успел понять, что произошло, когда в его горло вонзился арбалетный болт. Захрипел, схватившись за шею, завалился набок. Лошадь дернулась, и колесо скользнуло с края, едва не сорвавшись вниз. Перепуганное животное вскинулось на дыбы.

Кэйлани понимала, что, одетая в белое, в полумраке она легкая мишень. Надо было действовать быстро. Она сосредоточилась, на долю секунды прикрыла глаза и заговорила особым голосом:

– Спокойно. Стой смирно.

Лошадь послушалась, замерла, косясь испуганно. Кэйлани подалась вперед, но Шершень мигом сообразил, что она собирается делать, поймал, прижал к спинке сиденья, удерживая в тени навеса.

– Сиди и не дергайся! – скомандовал и вскочил, чтобы сменить извозчика, но получил резкий и точный удар под дых ребром ладони.

Выдохнул, согнулся, на миг растерялся, и этого было достаточно. Кэйлани запрыгнула на козлы и наклонилась подобрать упавшие вожжи. В тот же миг спину под лопаткой пронзила резкая боль.

– А теперь вперед! Пошла!

Повозка рванула с места. В спину болт не воткнулся, лишь кожу рассек. Только бы не яд. Рана не должна быть опасной, главное, чтобы не яд...

– Пусти меня и спрячься под навесом. Ну же! – Шершень затащил тело в кузов, а сам сел рядом с Кэйлани и выдернул из ее рук поводья.

Для двоих здесь было слишком мало места. Еще и трясло так, что едва не выбрасывало из чертовой колымаги. Время для споров не самое подходящее, и она предпочла на сей раз послушаться. А после все ему выскажет. Когда выберутся.