Ряд обнаженных осинок стоит.
Снизу на них гладь речная глядит
Да камыши, что согнулись в печали.
Только вороны на ветках сидят,
Крыльями машут, картаво галдят.
Там вдалеке, за притихшей рекою,
Берег пологий ползет в темный лес.
Поезд вдали промелькнул и исчез,
Дымный оставивши след за собою.
Здесь, шелестя золоченой листвой,
Ель обнимает клен молодой.
Как я люблю в это царство покоя
Утром осенним входить не спеша!
Там к равновесью приходит душа,
Вход в мир иной чуть открыв предо мною,
Где нет безумства ненужных страстей,
Где не такой ты, какой средь людей.
Ты и природа. Все честно, открыто.
Зависти черной не видно тени.
Тучи на небе – безвредны они,
Ядом измены они не налиты,
А коль решат пообщаться с тобой,
С мокрой останешься лишь головой.
Тихо листва под ногами бормочет,
Шепчут, качаясь, мне вслед камыши.
Мысли хорошие в этой глуши
Мне в голове время выстроить хочет,
И, словно стаю крикливых ворон,
Черные мысли они гонят вон.
Матовым цветом блестит гладь речная,
Тычется в берег лениво волна,
Словно слепая старушка одна
Ощупью стол как стоит проверяет.
Здесь, в безглагольном миру бытия,
Частью природы делаюсь я.
Река
По синему небу, ветрами гонимы,
Степенно проходят веков пилигримы.
На них смотрит снизу река.
Водою холодной привычно мерцает,
Волною волну, разойдясь, накрывает,
Плескаясь в корнях ивняка.
Как узник мечтает покинуть темницу,
Река стать свободной извечно стремится.
Ее стерегут берега.
Но только весенние, вешние воды
Дадут ей глоток долгожданной свободы —
Она подается в бега.
И вот уже мчится стальною стеною,
Сметая, что видит она пред собою,
И в пенном потоке несет.
Но только прорвется в объятья равнины
Река безудержно ревущей стремниной,
Она замедляет свой ход.
Луга заливные собой обнимая,
Овраги водой до краев наполняя,
Беглянка спешит отдохнуть,
Надеясь на то, что, поспавши немножко,
Озер оставляя на память окошки,
Отправится далее в путь.
Но в этом ее роковая ошибка.
Вот солнца на небе сверкнула улыбка —
Тепло потянулось к земле,
Которая время сама не теряет
И силу реки по чуть-чуть забирает
В глубокие недра к себе.
Когда же река наконец-то проснулась,
Кругом оглянувшись, она ужаснулась,
Увидев своих сторожей.
Не может понять, как такое случилось,
Она в берегах, как в тюрьме, очутилась.
Природа смеется над ней.
И снова, на небо с тоскою взирая,
Где ветер шалит, облака разгоняя,
Река тихо плещет волной.
Обрывистый берег она подмывает,
Песок на пологий она намывает,
На время смирившись с судьбой.
Раздумья ночью у окна
Правит свой бал нынче зимняя вьюга,
Вальсом проходит по спящим лесам,
Пляшет мазурку с метелью-подругой
По занесенным снегами полям,
Полькой резвится по зимней дороге,
Вместе с кустами выводит фокстрот
И, как медведь, что разбужен в берлоге,
В трубах печных свою песню поет.
В доме тепло. Раскаленная печка
На пол бросает взгляды огня.
Стол у окна. На столе стоит свечка,
Ровно горит и глядит на меня.
Что ты глядишь, мой сосед, молчаливо,
Редко мигая, пускаешь дымок?
Слышишь, как тихо поет, сиротливо
Где-то в углу, пробудившись, сверчок?
Место тебе у окошка досталось
Мир озарять желтоватым лицом.
Может, помочь тебе самую малость,
Взять потушить, чтобы больше осталось
Воска пчелиного в теле твоем?
Или оставить мне эту затею,
Дать догореть тебе, друг, до конца,
Чтобы ценою ты жизни своею,
Сумрак ночной у окошка развеяв,
Скуку и грусть отогнал от лица.
Вот он вопрос философии вечный:
Быть иль не быть, обезглавить – простить.
В войнах страстей и борьбе бесконечной
Люди пытались веками решить.
Сколько трактатов написано ими,
Сломанных судеб, великих имен!
Только на деле решает все ныне