Ма­ма от­хо­дит на не­сколь­ко ша­гов на­зад и с опа­ской ко­сит­ся на дверь.

– Отец прие­хал. Бы­ст­ро за­стё­ги­вай курт­ку, спрячь аму­ле­ты и ни­че­го ему не го­во­ри. Он не дол­жен знать про аму­ле­ты. Это толь­ко на­ша с то­бой тай­на.

– С че­го ты во­об­ще, ре­ши­ла, что он прие­хал? – Спо­кой­но уби­раю Три­ли­ст­ник в кар­ман и за­стё­ги­ваю курт­ку.

Дверь в спаль­ню от­кры­ва­ет­ся и на по­ро­ге по­яв­ля­ет­ся па­па.

– Ми­лая, до­ку­пил вам не­ко­то­рые про­дук­ты и за­брал ман­гал из га­ра­жа. Ду­маю, по­си­дел­ки с друзь­я­ми у вас бу­дут не очень дол­ги­ми. Хо­тя су­дя по спи­ску про­дук­тов, вы как буд­то бы на не­де­лю уез­жае­те.

– Па­па, ко­гда ты при­шёл? Я да­же не слы­ша­ла.

По­ра­жа­лась ма­ми­ной ин­туи­ции. И вновь в го­ло­ве за­мая­чи­ла ку­ча во­про­сов.

Он по­до­шёл ко мне и, по­це­ло­вав в ще­ку, про­из­нёс, – ну я же ни слон, не за­бы­вай у во­ен­ных осо­бый шаг, очень мяг­кий и ти­хий.

– Это прав­да, что­бы вра­ги не об­на­ру­жи­ли, – съе­хид­ни­ча­ла ма­ма и как-то не по-доб­ро­му по­смот­ре­ла на от­ца.

Она на не­го злить­ся. Или мне вновь лишь ме­ре­щит­ся.

Па­па ода­рил её хо­лод­ным взгля­дом и, взяв ме­ня за ру­ку, по­тя­нул к вы­хо­ду.

– Так род­ная, я знаю, что ты мо­жешь всё ут­ро про­бол­тать с ма­мой, но то­гда ты не ус­пе­ешь к друзь­ям. Вы же до­го­во­ри­лись, что в де­сять уже от­прав­ляе­тесь.

– Да в де­сять, Влад за­бе­рёт ме­ня и Олю. Па­па, по­до­ж­ди, я на ми­нут­ку за­бе­гу в свою ком­на­ту, мне на­до за­брать свою сум­ку.

Отец от­пус­ка­ет мою ру­ку, и я бе­гом на­прав­ля­юсь в ком­на­ту, хва­таю сум­ку и на се­кун­ду ос­та­нав­ли­ва­юсь, дос­таю та­лис­ман из кар­ма­на и пря­чу его в шкаф­чик. Очень стран­но. И что это на­шло на ма­му, на­де­юсь, толь­ко она в ка­кую-ни­будь сек­ту не по­па­ла.

Глу­по­сти! Ма­ма – взрос­лая, об­ра­зо­ван­ная жен­щи­на. Её на та­кие шту­ки не возь­мёшь. По­ко­си­лась на шкаф­чик. Лад­но. Прие­ду и бо­лее под­роб­но обо всё рас­спро­шу. Сей­час ме­ня ждёт ска­зоч­ное пу­те­ше­ст­вие. Удов­ле­творённо при­кры­ла ве­ки вспо­ми­ная Ни­ки­ту.

– Доч­ка, я по­шёл к ма­ши­не. Жду те­бя на ули­це.

– Хо­ро­шо, – от­ве­чаю я и на­прав­ля­юсь к вы­хо­ду.

Уже на­хо­дясь у вход­ной две­ри, раз­во­ра­чи­ва­юсь и ви­жу ма­му в гла­зах, ко­то­рой по­се­ли­лась не­по­нят­ная мне тос­ка.

– Ми­лая, ты же зна­ешь, что я те­бя очень силь­но люб­лю. Про­шу, что­бы не про­изош­ло, ни­ко­гда не за­бы­вай это­го и не со­мне­вай­ся в мо­ей люб­ви. Ма­те­рин­ская лю­бовь са­мая силь­ная и ис­крен­няя на све­те, её нель­зя со­пос­та­вить не с од­ним дру­гим ви­дом люб­ви. Вклю­чая лю­бовь к муж­чи­не.

Не удер­жа­лась и под­бе­жа­ла к ма­ме, да­же по­за­быв снять обувь.

– Ма­моч­ка, я не­на­дол­го уез­жаю. Се­го­дня ве­че­ром уже бу­ду до­ма во­оду­шев­лён­но рас­ска­зы­вать об от­ды­хе и по­пи­вать тё­п­лый чай с кон­фет­ка­ми.

Не­по­нят­ная тос­ка, как буд­то бы пе­ред дли­тель­ной раз­лу­кой оку­ты­ва­ла моё серд­це. Ка­за­лось, что нас ожи­да­ет дол­гая раз­лу­ка.

– Ко­неч­но. Толь­ко пом­ни мои сло­ва. Ни­ко­гда не сни­май обе­рег. Ни­ко­гда, – ма­ма смах­ну­ла сле­зин­ку, ко­то­рая вне­зап­но ска­ти­лась по её ще­ке и сполз­ла к пе­ре­со­хшим гу­бам. – И у ме­ня есть ещё од­на прось­ба. Не осу­ж­дай лю­дей и их по­ступ­ки. Те­бе ни­ко­гда не бу­дет до кон­ца из­вест­на, ис­тин­ная при­чи­на то­го или ино­го дея­ния.

Обес­ку­ра­жен­но блу­ж­даю взгля­дом, рас­те­рян­но про­во­жу ру­кой по сы­рой ще­ке ма­мы.

– Я ста­ра­юсь не осу­ж­дать дру­гих лю­дей. Ни осу­ж­дать, ни не­на­ви­деть. Я пом­ню, что ты го­во­ри­ла, что осу­ж­де­ние от­рав­ля­ет на­шу ду­шу, а не­на­висть раз­ры­ва­ет серд­це на мел­кие ку­соч­ки.