Мокрый асфальт поблёскивал под ногами, будто кто-то разлил по нему жидкое стекло. Неоновые вывески моргали в ночи – красное, синее, снова красное. Туман обвивал мои ноги плотными кольцами, и с каждым шагом мне казалось, что он тянет меня назад, шепчет в ухо: остановись, не ходи дальше.

Я сжала лямку сумки так крепко, что пальцы занемели. Это было смешно: к чему так сильно прижимать её к груди? Будто она могла спасти меня от того, что скрывалось в этой ночи. Каблуки стучали о тротуар слишком громко – их эхо разносилось по пустой улице, как предупреждающий сигнал: я здесь, я одна, я уязвима.

Задержалась в кафе допоздна, маршрутка уже не ехала к моему дому. Идти надо пешком…

Сначала я не обратила внимания на шум позади. Далёкий, глухой рокот мотора, похожий на раскат грома. Возможно, это была просто машина, едущая домой. Но звук не утихал. Я ускорила шаг, и мотор за моей спиной сделал то же самое.

Секунда прошла. Другая. Я медленно обернулась через плечо.

Чёрный джип. Он двигался плавно, будто скользил по мокрой дороге. Лобовое стекло тёмное, как сама ночь. Сердце глухо стукнуло в груди, как кулак о запертую дверь. Я развернулась обратно и усилила шаг.

Мотор тоже усилился.

Мой мозг пытался подбросить логичные объяснения: Это просто совпадение. Это не за тобой. Это не то, что ты думаешь.

Но интуиция верила в другое.

Я бегу, спотыкаясь на скользком асфальте, прижимая сумку к груди, как последний спасательный круг. Холодный туман кусает щёки, обжигает пальцы. Впереди – тёмный узкий переулок, ни одного фонаря, только отблески красного и синего неона, прыгающего по мокрым стенам зданий. Я свернула туда с такой силой, что чуть не упала, но ноги, ведомые страхом, всё ещё несли меня вперёд.

За спиной – рёв мотора, такой громкий, будто он гудит прямо в моей голове. Визг тормозов прорезает ночную тишину, как нож по натянутой коже. Машина останавливается. Слишком близко.

Чёрт.

Дверь джипа с грохотом распахивается, и звук тяжёлых ботинок по асфальту разрывает мои последние надежды. Они вышли. Они идут за мной.

К горлу подступил ком, я задыхалась, как рыба, выброшенная на берег. Мокрые каблуки скользили, но я продолжала бежать. Пальцы дрожали от холода и страха. Сумка всё ещё прижималась к груди – нелепый символ того, что я всё ещё борюсь.

Рука. Моя рука. Её резко дёрнули назад.

Я вскрикнула так, что у меня самой звенело в ушах, но звук тут же поглотила ночь. Крепкие пальцы впились в мою кожу, сжали локоть так сильно, что я почувствовала, как под ногтями вспыхнула боль.

– Нет! – выкрикнула я, дёргаясь из последних сил.

Мужчина с чёрной маской и пустым взглядом тянул меня назад, как куклу. Я попыталась ударить его сумкой, но он рванул меня так резко, что лямка порвалась, а сумка с глухим стуком упала на землю.

Я снова закричала и попыталась ударить его ногой, но его хватка лишь усилилась. Пальцы жгли кожу, словно железные клещи.

Второй мужчина появился слева.

– Тихо! – рявкнул он, схватив меня за талию.

Мир вокруг затрясся, когда я ощутила, как меня поднимают с земли, легко, как куклу, которая ничего не весит. Я билась, когтями впиваясь в его руки, ногтями оставляя следы на чёрной ткани куртки. Меня трясло, дёргало в разные стороны, но всё это было бесполезно.

Они были сильнее. Гораздо сильнее.

Горло сжалось от бессилия. Я пыталась кричать, но голос сорвался в болезненный хрип. Они тащили меня к машине, ботинки скользили по мокрому асфальту, а я уже не чувствовала ног.

Сквозь пелену слёз и рваное дыхание я видела, как сумка осталась лежать позади. Беспомощная. Брошенная, как и я.