Первое, что я сделал, когда попал в свои покои, это стянул мокрый сапог. Бросив его на пол гостиной, в которой расположился, и взглянув на новые сапоги, которые протягивал мне Кириллов, скривился от отвращения.

– Туфли домашние мне подай, и чаю вели заварить, а то будет обидно летом простудиться, – сказал я, вытягивая ноги и шевеля пальцами. Слуга быстро поклонился и пошёл к выходу из комнаты, когда дверь открылась, и вошла Елизавета.

– Медик тебя осмотрел? – спросил я жену, даже не пошевелившись, чтобы подняться. Мы были наедине, и Лиза уже поняла, что в таком случае она от меня чёткого соблюдения этикета не добьётся. Да она и не настаивала. Ей, похоже, это нравилось, создавало ощущение нормальной семьи.

– Нет, – она покачала головой и села на небольшой диванчик рядом с моим креслом. – Он занят, осматривает Екатерину, которая тоже чувствует себя не слишком хорошо. К тому же мне намного лучше. Скорее всего, это тот жуткий запах виноват, – она помахала рукой перед лицом.

– Да, возможно, – я внимательно посмотрел на неё. Больной Лиза не выглядела, но чёрт возьми, мы не можем в случае чего быстренько сбегать в больничку и сделать МРТ, к примеру. – И всё же, я настаиваю, чтобы ты показалась медику.

– Хорошо, Саша, я покажусь, но пусть это будет не Виллье? – она смотрела на меня умоляюще.

– Если у тебя есть какой-нибудь другой медик на примете, то я не против, – немного подумав, я кивнул. – А чем тебя не устраивает наш баронет?

– У меня от него мурашки по коже, – Лиза передёрнулась. – Я не могу сказать, мне просто неприятно даже думать, что он меня коснётся.

– Он врач, – напомнил я ей, но она только упрямо вздёрнула подбородок. – Ладно, как знаешь, я не настаиваю, чтобы тебя осмотрел именно этот врач, но хочу, чтобы тебя проверил любой хороший медик как можно скорее.

Елизавета хотела что-то сказать, но тут дверь в очередной раз приоткрылась. Я думал, что вернулся Кириллов, но нет, это был Сперанский.

– Да, Миша, что стряслось?

– Ваше величество, приехал граф Кочубей Виктор Павлович. Он просит ваше величество принять его.

Я невольно замер. Кочубей был одним из ближайших Сашкиных дружков. Если честно, то я ждал его гораздо раньше, но даже сейчас не был готов к этой встрече. Только вот встретиться было нужно.

– Пускай проходит, раз приехал, – решительно проговорил я, гипнотизируя взглядом дверь.

– Эм, ваше величество, вы не обуты, – напомнил мне Сперанский.

– А это как-то может повлиять на мою способность говорить?

– Нет, ваше величество, – и он вышел из комнаты.

Кочубей зашёл практически сразу. Он стремительно приблизился и поклонился, широко улыбаясь при этом.

– Ваше величество, я несказанно рад вас видеть, – быстро произнёс он по-французски.

– Я понимаю, ты был за границей, Витя, и не мог знать о том, что я предпочитаю говорить по-русски, – спокойно ответил я, стараясь не показывать, что немного нервничаю. – Вот только, Витя, ты не спешил выразить мне сочувствие в связи со скоропостижной кончиной моего отца, также как ты не спешил поздравить меня с короной. Я просто теряюсь в догадках и хочу знать, почему это произошло? – я пристально смотрел на него, отмечая про себя, как улыбка сползает с его красивого холёного лица.

Мы застряли в Твери, и никто не мог мне внятно сказать, когда сможем снова двинуться в путь. Дождь шёл, не переставая, уже третий день, заставляя нас всех на стенки лезть. Я злился особенно на состояние дорог, которые и не позволяли нам выехать из Твери. Я не претендую на автобаны, но приличную гравийку-то сделать можно, в конце концов, с насыпями и стоками воды в кюветы?! Не такая уж это великая инженерная мысль. С более сложными дорогами древние римляне вполне справлялись, а у нас в чём проблема? И я даже знаю ответ. Деньги. Деньги и недостаток рабочей силы. Вот основная причина, всё остальное вполне решаемо.