Юсупов едва вскочил на ноги, как Суворов на него снова налетел, на этот раз неудачно: Юсупов прикрыл грудь левым кулаком, а правым ударил Суворова в зубы. Александр устоял на ногах и тычком расквасил Сергею нос. Они схватились снова и, ничего уже не видя, тузили друг друга. Товарищи поощряли их криками и свистом. Юсупов, отступая от наскоков Александра, изловчился и ударил его по виску. Из глаз Суворова посыпались искры. Он упал.

Внезапно настала тишина. Чья-то сильная рука подняла Суворова с пола и поставила на ноги. Он открыл глаза. Ученики разбежались по углам, а перед собой Александр увидел отца, одетого в преображенский мундир, и рядом с ним – премьер-майора Соковнина. Из-за их спин выглядывал Бухгольц.

– Что вы тут творите?! – грозно крикнул Соковнин.

– Задачку решаем, ваше высокородие! – ответил Дубасов, поддерживая Александра.

Тот едва стоял на ногах.

– Кто с ним дрался?

– Красавец, выходи! – крикнул Дубасов. – Нечего за чужой спиной прятаться…

Сергей Юсупов вышел вперед.

– Хороши!

У Суворова под распухшим глазом светился огромный фонарь. У Юсупова был расквашен нос.

– Юсупов! В холодную. На трое суток. На хлеб-воду. Ступай!

Юсупов твердо ответил:

– Слушаю, ваше высокородие!

– Суворов, ступай с отцом! Он с тобой сам сделает что надо…

Соковнин вышел. Отец схватил Александра за руку и подзатыльником указал ему дорогу к двери.

– И ты, Прохор, хорош – не мог сдержать мальцов! – попрекнул Дубасова Василий Иванович.

– Никак нельзя, ваше благородие, задачку надо было решать.

За дверями школы Александр увидел двух коней: своего Шермака и отцовского гнедого. Их держал на поводу семеновский гренадер. До блеска вычищенный Шермак, под новым гренадерским седлом, с чепраком[57], нетерпеливо переступал ногами, недовольный тем, что копыта отяжелели – его успели подковать полковые кузнецы.

В молчании Суворовы возвращались домой верхами. Только у Никитских ворот отец оглянулся на Александра и с усмешкой спросил:

– Трудна была задача?

– Нет, батюшка, легка.

– Решил?

– Решил.

– А первое сражение выиграл или проиграл?

– Выиграл, батюшка, хотя с уроном, – ответил Александр, щупая опухший глаз.

– Что же мне теперь сделать с тобой?

– Равна вина, равно и наказание, батюшка.

– В холодную на хлеб, на воду на три дня?

– Да, батюшка.

– Что-то мать скажет! Ведь это она меня заставила тебя искать. Часу не хотела вытерпеть… Угадала, что ты в полк поскакал…

Не входя в дом, Василий Иванович отомкнул холодный чулан, запер там Александра и отправился к Авдотье Федосеевне с докладом.

Жена возмутилась, вырвала ключ от чулана из рук Василия Ивановича и кинулась освобождать сына.

Василий Иванович велел ей захватить для Александра «Римскую историю».

Александр наотрез отказался выйти из чулана. Мать попробовала вывести его силой. Сын упирался. Она его сгребла и хотела вынести на руках. Александр так яростно отбивался, что мать отступилась, захлопнула чулан, закрыла и ушла, крикнув:

– Замерзнешь – сам проситься станешь! Тогда не выпущу, проси не проси!

– Матушка! Как же я могу выйти? Сергей-то Юсупов в полку на съезжей в холодной сидит.

– Да что тебе Юсупов – брат? Он тебе глаз разбил.

– Брат! Я ему нос расквасил!

– Ну, коли так, сиди же! Ноги-то, поди, застыли. Погоди-ка!

Мать ушла и возвратилась с валенками:

– Сейчас же переобуйся!

Александр покосился на валенки и не шевельнулся. Мать обняла Александра и, тормоша его, спрашивала:

– Да в кого же ты у меня такой настойчивый вырос?

– В тебя, матушка! – ответил сын.

Мать задвинула засов и нарочно гремела замком, запирая чулан.