— Обязательно, — обещаю я и оцениваю уже утром.

Она идеальна!

— Лёш… Нет, ну, хорошая клумба… Ничего не могу сказать… Но она какая-то…

— Какая? — впиваюсь я взглядом в ба, ожидая её вердикта.

— Слишком… твоя.

— Это как?

— Ну… дай тебе волю, ты бы все мои клумбы поменял на вот этот вот шотландский лужок. Оно, конечно, симпатично, ну, а как же классика?

— Какая?

— Миллион алых роз!

— Так, ба, во-первых, миллион она бы точно не приняла, во-вторых, это не только моё, а высококлассного специалиста, который ещё и классный психолог.

— Ну, тебя-то она точно убедила, — насмешливо поддевает ба.

— А мне кажется, что Ане понравится.

— Я тебе уже сказала, что понравится Ане, — указывает она рукой в направлении поленницы. — Хотя… — критически пофыркивая, обходит клумбу ещё раз, — посмотрим. Сейчас у тебя другая задача.

И я понимаю какая, потому что из-за угла дома показывается Анатолий со всем тем, что понадобится нам для рыбалки, а следом за ним более чем серьёзно настроенный Даня.

— Без улова не возвращайтесь! — желает нам удачной рыбалки ба и направляется к живой изгороди проконтролировать работу бригады Бориса.

— Привет, Даня! — здороваюсь я с маленьким рыбаком, получаю очень нейтральное приветствие и три часа трачу на то, чтобы установить с ним хоть какой-то контакт.

Да, это не тот случай, когда лакомства и подарки сделают всё за тебя, хотя их рано сбрасывать со счетов.

На помощь приходит Степаныч, выступая проводником и амортизатором в одном лице. Дело сдвигается с мертвой точки, когда мне попадается действительно крупная рыба и я предлагаю Дане поучаствовать в её вылове.

Интерес чуть притупляет никуда не ушедшее недоверие, но совместная деятельность позволяет преодолеть первый барьер.

Он реально маленький, но уже с выдержкой и терпением настоящего мужика. Внимательно слушает и быстро реагирует на все замечания и советы Степаныча.

Ловко уворачивается, когда я выбрасываю рыбу на берег, и уже без опаски позволяет похлопать себя по плечу, открыто и счастливо мне улыбаясь.

Да… Отличный способ, ба…

И он же повышенная ответственность. Уж мне ли не знать, что чувствует ребёнок, когда обманывают его доверие.

— Дань, а ты умеешь драться? — закидываю голову назад, чтобы привлечь внимание мальчугана, сидящего у меня на шее по дороге домой.

Не устоял против предложения осмотреть весь наш путь с высоты.

— Да, — очень кратко и настороженно отвечает он.

— Сам научился? С зонтом это ты здорово сообразил, — хвалю его находчивость я.

— Нет, — признаётся он. — Я ходил на борьбу.

— Да? Нравилось?

Он замолкает секунд на десять, а я чувствую, как напрягаются его ноги.

— Нет, — тише отвечает Даня. — Тренер меня хвалил. Но боец должен быть злым, нападать первым.

— Это так тренер сказал?

— Нет, — начинает нервничать он, пытаясь с меня спуститься.

— Дань, но ты же знаешь, что он должен делать на самом деле? — удерживаю я его.

— Да.

— Что?

— Защищать.

— Правильно. И если кто-то думает по-другому, то он неправ.

Макушкой чувствую его выдох облегчения.

Бл*ть! Хотел вырастить из сына агрессивного ублюдка? Обломись, сука!

К счастью, в дом мы возвращаемся уже в самом отличном расположении духа, оставляя Степаныча проверять фронт выполненных бригадой к этому времени работ.

На руках от предвкушения приподнимаются волоски.

Ей должно было понравиться!

Пусть не то, что это от меня, просто работа профи…

Но когда мы с Данькой протискиваемся в узкую дверь кухни, все мысли на раз выбивает из башки.

Она…

Утренняя… Только-только вставшая с кровати…

Кажется, что я ощущаю исходящее от неё тепло даже через два чёртовых метра между нами.