Ой! Я же совсем забыла! Жмурюсь, ожидая какого-нибудь непристойного комментария, но его не следует, а когда я открываю глаза, предмет женского туалета уже висит на верёвке.

  «О чём он там? — с облегчением выдыхаю я. — О доме?»                        

  — Зачем? — грублю, но только потому, что мне опять неловко.

  — Уверен, что Степаныч устранил все критические вещи , но старые дома на то и старые, что проблемы в них могут возникнуть в любой момент, и если есть предпосылки, то желательно узнать о них заранее. 

  — А ты в этом разбираешься? — почему—то сомневаюсь я. 

  — У меня техническое образование, и дом мы строили по моему проекту.

  — Красивый, — искренне делаю я комплимент достойной работе.

  — Спасибо, — яркий блеск глаз и удовольствие от признания своих заслуг. — Так я могу посмотреть? — не отступает Алекс.

  — Даня уже спит, — прячусь я за последним полотенцем, закрепляя его прищепкой. — Давай завтра, — решаюсь, понимая, что, так или иначе, но он настоит на осмотре дома.

  — Хорошо, — Алекс опережает меня, поднимая сразу и таз, и табурет. — Куда?

  — Сюда, — вздыхаю я, проходя вперёд и указывая путь.

  Узкая веранда перед входом в дом.

  Захожу первой, включаю свет, наклоняюсь и освобождаю место для вещей.

  Алекс своими габаритами заполняет практически весь проход, немного сдвигая меня вбок и опуская свою ношу.

  А через секунду он оказывается так близко, что, кажется, мой выдох становится продолжением его вдоха. Неуловимое движение руки, нежное прикосновение и просьба-вопрос: «Проводишь?» 

  — Я?..

  — Ты…

Алекс

  Соединяю наши руки, ладонь к ладони, ощущая палящий жар, который может стать нашим общим прямо сейчас.

  Ну же, русалочка… Тебе это тоже нужно! Просто пропусти свои пальцы сквозь мои и замкни цепь.

  Слабый свет лампы освещает девушку со спины. Плотная тень скрывает лицо, и мне не видно, что творится в её глазах. 

  Но это неважно, тело всё равно говорит больше. Сначала привычная скованность, затем её плечи опускаются, расслабляясь, грудь, наоборот, приподнимается в глубоком вдохе, голова совсем чуть-чуть склоняется вбок. Аня раскрывает ладонь до предела, так, что я теряю контакт с её пальцами, но через мгновение они легко проскальзывают вдоль моих и упираются своими нежными подушечками в тыльную сторону моей ладони.

  Да, милая… Так очень хорошо. Ещё какой-нибудь знак, чтобы я знал, куда двигаться и какую скорость я могу себе позволить.

  Но вместо столь желанного продолжения я слышу её тихий, искренний смех.

  — Бабушка-то не моя. Ты забыл дорогу к собственному дому?

  — Дорога в компании всегда интереснее, — подыгрываю ей я, чувствуя, что так даже лучше.

  — А что здесь интересного? Никаких достопримечательностей. С Европой точно не сравнится, — с едва уловимым сожалением сообщает мне моя Красная Шапочка.

  — Ну как же? А заросли крапивы, так живописно разросшиеся у самого входа?

  — Вообще—то, это не вход, — протестует Аня уже как хозяйка, защищающая интересы своего участка. — Это тайный лаз для посвящённых.

  — А говоришь, ничего интересного! — фыркаю я, вытягивая её за собой на улицу.

  — А! Ты про это? — с показным удивлением подхватывает она мою интонацию. — Тогда да-а-а, у нас тут много чего есть!

  — Покажешь? — отступаю ещё на несколько шагов, вынуждая Аню следовать за собой.

  Стоп.

  Серебристый лунный свет падает прямо на её лицо, а я чуть ли не до хруста сжимаю кулак второй, свободной руки.

  Невозможность сделать с ней то, чем забивает мой мозг потрескивающее от накала воображение, скручивает настоящей физической болью.