― Значит, Синие напали, как и думали вы с правителем... Ты так и не сказал, кто там победил.

― Никто, – недовольно скривился дракон. – Продержались мы этот час, пока они прорывали ткань барьера в нескольких местах, а потом загнали всех обратно за купол и вернулись, оставив только чуть больше войск, чем обычно, в той районе. Ну, это мне Дэмиан рассказал, сам-то я, как ты понимаешь, этого не знал. Один из драконов был ранен, я спустился и обернулся человеком, побежал к нему, и тут в меня врезалась струя жидкого огня... Очнулся уже тут, на кровати, слушая дикие вопли.

― Ну, извини... – я разозлилась. Давай, посмейся ещё! Но дракон удивил.

― Это ты извини, тоб-сара... – Брессар отвернулся к окну, пряча глаза. – Дэмиан рассказал, через какие мучения ты прошла, да и сам я слышал твои крики, аж кровь стыла в жилах, – он помолчал и вздохнул. – Не понимаю я тебя. Если не ты убила отца, то почему пытаешься меня спасти? Почему заглаживаешь вину? Да ещё такой чудовищной ценой...

― Дело не только в вине, – поймав взгляд дракона, я смотрела прямо ему в глаза. – Не верю, что ты сам дал бы мне умереть, если бы мог спасти.

― Похоже, ты доверяешь мне больше, чем я сам верю себе...

― Не знаю. Во взаимоотношениях с самим собой, разбирайся без меня. Как твоя рана, кстати? Я слышала о таком оружии, Синие не знают, как именно оно работает, используют наобум и очень берегут. Это наследие тех, кто пришёл из-за моря, и принёс в ваши края синюю магию. Теперь никто не может создать что-то подобное.

Брессар внимательно выслушал мои слова и задумался, поэтому ответ прозвучал отстранённо:

― Рана почти зажила, что удивительно. Даже Дэмиан в жизни не видел подобной магии, он тоже был ошарашен. Ты удивительное создание, тоб-сара...

― Я человек! – резко оттолкнув стул, направилась к дверям, аппетит окончательно пропал.

В несколько шагов дракон догнал меня и схватил за руку, развернув к себе. Я вскинула голову, но озадаченно замерла. В карих глазах, опушённых густыми ресницами, не было ярости или презрения, там читалось... Смущение?

― Прости, – тихо проговорил Брессар, и хватка пальцев на моём запястье стала мягче. – Я не хотел тебя обидеть этими словами. Мы ведь оба не совсем люди...

Мы смотрели друг другу в глаза ещё пару ударов сердца, а потом отвернулись в разные стороны. Оказалось, говорить вот так, по-человечески, ещё сложнее. Я часто заморгала, прогоняя не прошеные слёзы.

― Расскажи мне о своём народе, – неожиданно попросил дракон, когда мы вернулись за стол, чтобы выпить чаю.

― Зачем? – воспоминания, которыми я пыталась поделиться с Рен, почему-то совсем не хотелось пока раскрывать мужу. – Фаоларро больше нет, скорее всего. Нас никогда не было много, и на моих глазах Синие уничтожили всех, мой народ, мою семью. Не знаю, может кто-то и выжил, но раз я не могу вернуться, ты сам сказал, надо искать хорошее в этом мире.

― И как я узнаю тебя, если ты ничего не рассказываешь? – проворчал Брессар, сердито откусив кусок пирожка.

― А разве слова рассказывают о человеке? Мой дедушка был одним из старейшин нашего народа, его считали мудрым... И он всегда говорил, что если нет дел, то от слов мало проку. Если бы я судила о тебе по твоим словам, то вряд ли захотела бы спасти.

Он не успел ответить, в столовую торопливо вошла экономка.

― Господин, мой сын пропал! – выпалила она, забыв привычную учтивость. – Ночью была буря, животные разрушили ограду загона и сбежали. Пастухи отправились их собирать, и только утром заметили, что Эш не вернулся. Они искали везде, но... – женщина всхлипнула, зажав рот ладонью, и залилась слезами.