– Ну и зачем ты это сделал? – не разделяя его радости, произнёс Женя. – Мы же ничего так и не узнали. Нужно было ещё поговорить, потянуть время, пока они пытались изображать друзей. А теперь нас объявили врагами.

– Вот так новость! Так это его напарник влепил очередь Дмитриеву по-дружески?

– Он хотел что-то рассказать об острове. Можно было хотя бы выслушать.

– Ещё послушаешь. Что-то я не вижу, чтобы они, обидевшись, уплывали.

– А вдруг здесь и вправду есть какая-то опасность?

– Запугивает. Остров как остров. Пересох только.

Но штурман промолчал, и Субботин понял, что на Женю угрозы с галеры произвели впечатление.

– Неужели ты им поверил? Это же дешёвый трёп, чтобы взять нас в плен без единого выстрела. Трусы! Вместо того, чтобы попытаться ввязаться с нами в перестрелку, они принялись сочинять страшные сказки. Женя, их всего девять. Девять трусов. Неужели ты их испугался?

– Серж, я всего лишь хотел узнать – почему здесь всё не так? Они это знают, а мы – нет! Ты совершенно не к месту поторопился объявлять войну.

Почувствовав правоту в словах штурмана, Сергей смущённо нахмурился и предложил:

– Есть вариант всё это узнать с позиции победителя. И не я первым объявил войну, а они. Следующий раз ты по ним не пали из пулемёта с таким остервенением. Оставь хотя бы одного живого. Возьмём его в плен и расспрашивай о чём хочешь. Логично?

– Ты сам сказал, что подняться к вертолёту мы сможем только по тёмному. А до ночи ещё не меньше двух часов. Мы должны были тянуть время, пока не стемнеет. Что, если они сейчас полезут на нас в атаку? Ты уверен, что кроме пулемёта у них нет автоматов? Или чего ещё потяжелее?

– Отстреляемся! – попытался оправдаться Субботин. – Эта пещера не укрытие, а долговременный дот. Чтобы нас отсюда выковырять, нужно что-то не меньше пушки.

Голицын не стал ввязываться в спор и, насупившись, молчал, с опаской поглядывая на тёмный вход. Одна мысль, что там, всего в десяти шагах вдоль каменного коридора, лежит тело Михалыча, ввергала его в трепет. А перспектива провести с таким соседством хотя бы малую часть ночи вселяла животный ужас.

– Давай попробуем подняться в кратер пока светло, – предложил он, выглянув из пещеры, чтобы бросить взгляд на покатый склон.

– Безрассудный шаг. Зачем? – не соглашаясь, Сергей отрицательно качнул головой. – Внизу ещё куда ни шло. А выше крутой подъём. Будем взбираться, будто альпинисты, а они по нам стрелять, как в

тире. Сейчас уже, наверное, скоро начнёт темнеть, тогда и полезем. А ты чего такой бледный?

– Ничего… душно.

Рассеянный свет, чудом проникавший сквозь плотную серую оболочку над головой, неожиданно начал меркнуть. Это вовсе не было похоже на надвигающиеся сумерки или вечерний закат у моря. Темнота обрушилась на остров, будто рухнувшая штора, всего за пару минут. Где-то выключили рубильник и вокруг воцарился полнейший мрак. Субботин поднял перед глазами ладони и, не увидев их, потрясённо произнёс:

– Теперь я понимаю выражение – как у негра в… глотке. Я, конечно, не рассчитывал на лунную ночь, но чтобы вот так…. Женя, ты со своим кошачьим зрением что-нибудь видишь?

– Ничего я не вижу.

– Слушай, а разве так бывает?

– Думаю, это потому, что солнечный свет может проникать сюда только под углом, близким к прямому. Солнце начало садиться, и теперь свет отражается от оболочки, как от зеркала.

– Какой ты умный. Ты бы ещё придумал, как найти выход из пещеры. И вообще, где ты сам? Протяни руку.

Нащупав ладонь штурмана, Сергей не сдержался от очередной шутки:

– Теперь мы с тобой как два слепых на ярмарке. Кто из нас будет поводырь?