— Да ты просто боишься, — снова подначиваю.

Вроде трезвая, ну почти, один фужер шампанского на приёме выпила. Зачем я это делаю? Как я дошла до такого?

Замираю на секунду, Родион хватает за талию и впечатывает меня в стену, зажимая, не позволяя вдохнуть. Его губы зависают в паре миллиметров от моих, ощущаю его горячее дыхание, охваченное крепким кофе в сочетании с пряным ароматом духов — это смертный приговор для моей силы воли.

Смотрю в чёрные глаза на бледном лице и даже не думаю вырываться или препятствовать. Мне нравится моё положение. Как-то подруга говорила, что все женщины хотят чего-то подобного.

Я же не верила ей и считала всё это пьяными бреднями. А сейчас понимаю, что сухое бельё мне может пригодиться...

​

***

Сколько помню, раньше с Виталиком у меня не было недостатка страсти в постели. Он всегда знал на что надавить, что сказать и как заставить меня пылать огнём. Но не теперь. С каждым годом наши отношения становились холоднее, а постель всё чаще пустовала и была скорее обузой и обязательством, чем желанием.

Иногда я ощущала себя неправильной, ведь это парни всё время думают «об этом», а не девушки. Мы же не такие. Мы белые и пушистые одуванчики. Или нет? Я столько лет с Виталей, но сказать ему о своих истинных желаниях или попросить чего-то в постели не могу. Это кажется неприличным, мерзким и гадким.

Будто он осудит и бросит меня, если скажу, что мне его не хватает. Словно, узнав, что я думаю о нашей близости, решит, будто я нечистая. Откуда в моей голове такие мысли?

Отношения с женихом стали походить на супружеские, когда оба приходим с работы жутко уставшие, часами делаем уроки с тремя детьми, готовим ужин, а ночью, когда все засыпают, даже не обнявшись, отворачиваемся и отключаемся.

Но нам всего по двадцать пять, мы молоды, у нас нет детей, даже вместе не живём. А что будет, когда всё это будет? Секс уйдёт из нашей спальни навсегда? Почему Виталя перестал проявлять ко мне интерес? Раньше он с удовольствием уделял мне внимание, а теперь, будто это не нужно.

Что изменилось?

Он сам подтолкнул меня к другому мужчине. Или это я ищу себе оправдание, чтобы не выглядеть падшей в собственных глазах?

​

***

— Чего ты добиваешься? — шепчет мне прямо в губы, заставляя ещё больше желать себя.

Вместо ответа мотаю головой, понимая, что скажу хоть слово, и мне будет плевать на нормы морали и приличия.

— Тогда зачем берёшь на слабо? — продолжает допрос, а отпускать не торопится.

— Не знаю! — резко отворачиваюсь, а губы Родиона мягко скользят по моей шее до ключицы, вынуждая изнывать от желания.

Меня бросает в жар, а мысли, как канарейки в клетке — чирикают и не позволяют сосредоточиться. Жмурюсь и крепко смыкаю губы. В груди болью отзывается каждый резкий вдох. Влажный язык касается моего уха, и я невольно издаю стон, почувствовав желание такой силы, что не знала ещё в своей жизни.

— Отвези меня домой! — тараторю так быстро, что почти проглатываю окончания.

— Прости, — всё, что говорит Родион, освобождая из своих объятий.

В прихожей мельком смотрюсь в зеркало и ужасаюсь — щёки горят, глаза чёрные (это так сильно зрачки расширились?), на шее мелкие красные пятна. Все признаки безудержного возбуждения налицо.

Надо бы поговорить с Виталиком. Ему стоит сменить место работы, а то вдруг Родион злопамятный и всё расскажет или будет козни строить, если мы с женихом останемся вместе...

Если...

Холодный пот прошибает, а боль прокатывается по позвоночнику. «Если» — это то самое слово, которое костью застряло в горле, не давая вздохнуть.