– Как скажете, – согласился Софьин.

И его тут же поддержал Скаудер:

– Надо все обдумать и принять взвешенное решение. А мы его, Борис Борисович, поддержим. Мы всегда на вашей стороне.

– Ты чего несешь? – не выдержал олигарх.

Но Гибель Эскадры уже спешно удалялся, обхватив за талию Холмского.

В зале были все те же лица. Отсутствовал только Борис Адамович Ручьев, который, судя по всему, остался в каюте Козленкова, чтобы успокоить друга. Вера вернулась в свое кресло, которое совсем недавно покинула. Борис Борисович хотел последовать за ней, но в последний момент передумал.

Вера обвела взглядом зал и произнесла:

– Я – Вера Николаевна Бережная. В своем кругу считаюсь специалистом высокой квалификации. Я хочу попытаться выяснить, что произошло. Кое с кем здесь я знакома, а потому тех, кого не знаю, прошу подойти к моему столу и назвать себя.

Актеры переглянулись недоуменно. И один из молодых людей – тот самый, который первым предложил позвать капитана, – спросил:

– А нас в чем-то подозревают?

– Представьтесь, пожалуйста.

Молодой человек хмыкнул:

– Артем Киреев.

– Татьяна Хорошавина, – прозвучал голос.

Вера отыскала глазами девушку. Та была встревожена, и только.

– Я помню, с вами мы уже встречались.

– Но официально меня вам никто не представлял, – возразила Татьяна.

– Сергей Иртеньев, – назвался еще один актер.

И только после этого молодая актриса, стоявшая рядом с ним и которая танцевала с ним прежде, подала голос:

– Алиса Иртеньева.

Вера кивнула всем и перешла к делу:

– Что вы можете сказать о Федоре Андреевиче Волкове?

Все молчали, только Стас Холмский всхлипывал.

– Он очень добрый был, – вдруг негромко произнесла Хорошавина.

– Великий артист и замечательный наставник, – подхватила Алиса Иртеньева.

– Большой талант, – прозвучал голос Киреева.

– Он нам с Алисой помог, когда у нас не было средств даже квартиру снимать, – последним высказался Сергей Иртеньев.

Хорошавина, очевидно, хотела еще что-то сказать, но, посмотрев на Скаудера, промолчала.

И тогда Вера обратилась к режиссеру:

– А вы что скажете?

Гибель Эскадры пожал плечами:

– Присоединяюсь ко всему выше сказанному.

– То есть вы так же считаете, что Волков – большой талант?

– Разумеется. Что вы от меня еще хотите? – раздраженно спросил он.

– Ничего более. Добавлю только, что и Алексей Дмитриевич, насколько я понимаю, тоже великий артист. И Борис Адамович Ручьев… Жаль, что они уже в возрасте. Но советую вам учиться мастерству. Особенно тому, как они умеют выдерживать паузу. Ни меньше ни больше, а ровно столько, сколько нужно.

– Я не понимаю! – не выдержал Софьин. – Здесь почти на наших глазах произошло убийство! Два талантливых, как вы пытаетесь доказать, дурака нажрались, и один зарезал другого. Он ведь зарезал его не дома, или в подворотне, или в общественной бане. А на моем корабле! Он сломал мне бизнес! Многомиллионные вложения – коту под хвост! А вы, Верочка, выясняете, кто из них талантливее? Они, как мне помнится, сами выясняли это, и вот чем закончилось.

Вера не успела ничего ответить, потому что раздалось треньканье балалайки, и в зал ворвались, приплясывая, Козленков и двое бородатых богатырей. Один из них, а именно Ручьев в накладной бороде, бренчал на балалайке, а сам Козленков пел вместе с бородатым внезапно воскресшим Федором Андреевичем Волковым.

– А-а-а! – громко закричали все актеры и зааплодировали.

Только Танечка Хорошавина закрыла лицо и зарыдала от счастья.