Чугунные осколки сбили с ног сразу нескольких кадавров, но – не всех. Первого из мертвецов я встретил простым толчком в грудь – загнал удерживаемого духа в сшитое из отдельных кусков тело, и то рухнуло на землю, забилось в корчах. Второй кадавр саданул Края топориком, но удар пришёлся вскользь и кирасы не пробил, а дальше мертвеца отбросил прочь воздушный кулак Сквозняка.

И тут же рявкнул Хомут:

– Щиты!

Я рывком втянул в себя небесную силу и сразу переплавил её в отторжение, начал на его основе формировать полноценный магический полог, всё накачивая, накачивая и накачивая его энергией. Сквозняк тоже не подвёл – вновь задействовав набранную в ядро энергию, он сотворил дополнительный полог, и подтянувшиеся кадавры с ходу прорваться к нам не смогли, завязли. Пластуны принялись садить в них из карабинов, и к тому времени, когда начали обстреливать уже нас самих, барьеры перестали сотрясаться от бросков мертвецов, стабилизировались и задержали все пули до одной.

– Отходим! – скомандовал Хомут.

Край швырнул во вражеских стрелков ручную бомбу, но чугунный шар угодил в ветку и не долетел, а следом прилетело уже нам.

Призрачный череп угодил в мой барьер и не только снёс его, но и развалил магический щит Сквозняка. Я понял это уже позже, когда очнулся лежащим на земле. Голова шла кругом, перед глазами плавали цветные пятна. Навалилась такая ошеломительная слабость, будто я разом на сотню лет постарел, но – жив.

– Не высовывайся! – крикнул мне Хомут. – Прижали!

Мелькнул ребристый шар ручной бомбы, Сквозняк прямо в полёте перехватил его и зашвырнул обратно. Взрыв заставил вражеских стрелков на миг прекратить обстрел, Край чуть приподнялся, пальнул и потянул из ножен саблю.

– Обходят!

Через поваленное дерево к нам сиганул кадавр, я встретил его огненным ударом, и того откинуло обратно, но на смену одному мертвецу пришло сразу двое и не простых, а в шлемах и кирасах из зачарованной стали. Край мощным замахом подрубил ноги первому, Сквозняк хрипло выдохнул, и вихрь вздёрнул в воздух второго. Небесной силы во мне не оставалось ни на грош, так что я выдернул из кобуры револьвер, взвёл курок и пальнул в закрывавшую лицо мертвеца пластину, а дальше ударили карабины, и пробитый насквозь шлем сорвало с разнесённой на куски головы.

Чуть в стороне грохнул слаженный залп, и бросившиеся было в атаку златогорцы, потеряв несколько человек убитыми, спешно откатились назад. Край парой ударов обезглавил поваленного на землю кадавра, и всё бы ничего, но оба закованных в доспехи тела вдруг начали разбухать, будто разложение разом отыграло всё упущенное по вине алхимических реагентов время: из-под доспехов потекла зловонная слизь, затрещала туго натянувшаяся ткань, заскрипели кирасы.

Удерживавший кадавра в воздухе аркан обернулся ураганным порывом ветра и отшвырнул обезображенное тело прочь. Край сиганул за дерево, пластуны шарахнулись в разные стороны, а миг спустя обезглавленный каторжанином труп попросту взорвался! Я только и успел, что пережечь всю набранную энергию в отторжение – прикрылся им сам и прикрыл от ошмёток гниющей плоти Сквозняка. Магический барьер преодолел лишь один кусок зачарованных лат, который саданул по моей кирасе с такой силой, что оставил на ней небольшую вмятину.

– Назад! – рявкнул Хомут. – Это чумной труп!

Сквозняк спешно попятился и потянул меня за собой, а дальше по рассыпавшимся меж деревьев стрельцам туземного полка прошлась призрачная коса, и сразу трое или четверо пехотинцев замертво повалились на землю. Остальные испуганно заголосили, противник вновь открыл огонь, мы залегли.