Я могла похвастаться фигурой не хуже, чем у мамы, и, наверное, именно по этой причине вдруг обрела популярность в новой школе. Теперь каждый второй хотел со мной подружиться, а парни то и дело звали гулять после занятий.

Но нельзя было. Родительница как ястреб следила за тем, чтобы я неукоснительно выполняла ее дурацкие правила. Например, у нас имелся строжайший запрет на создание учетных записей в социальных сетях и выход в интернет не в режиме «Инкогнито». Я не должна была приглашать к нам в гости никого из одноклассников, даже если это требовалось для совместного проекта и грозило неудом за задание. Я вообще не могла иметь друзей и в каждый наш переезд обрывала абсолютно все контакты. Мне запрещались личное общение с кем бы то ни было и тем более встречи во внешкольное время.

Однако следить за мной в школе мама не могла.

Именно там я впервые ощутила, что мой слух изменился. Концентрируясь на чем-то одном – например, на том, как летит в небе ворон, – я могла услышать хлопки его крыльев. Или разговор одноклассников на другой стороне улицы, когда они слишком фривольно обсуждали кого-то. Или…

На самом деле я четко могла услышать что угодно в радиусе примерно тридцати метров, но для этого требовалось по-настоящему сконцентрироваться, ни на долю секунды не отвлекаясь ни на что другое. Нельзя было одновременно есть и слушать или идти и слушать, но я радовалась даже такому преимуществу. Оно позволило мне не наделать глупостей в старших классах, когда мною ненадолго завладел бунтарский дух.

Делая вид, что прилежно ложилась спать, я сбегала из дома через окно, чтобы отправиться на очередную вечеринку, устраиваемую кем-то из одноклассников. Безумные танцы, громкая музыка, противные разноцветные коктейли и укромные уголки, в которые парни уводили своих девчонок, чтобы подолгу целоваться.

И не только целоваться. Из любопытства подслушав намерения своего «парня» в его разговоре с другом, я ушла с той последней для меня вечеринки раньше всех. Потому что не могла себе позволить пасть так низко. Да и не хотела – не так и не с ним. Надеялась, что однажды мне встретится тот самый – достойный, но с нашей кочевой жизнью даже случайные знакомства не представлялись возможными.

Когда со мной заговаривали на улице или в торговом центре, я молча разворачивалась и шла в противоположную сторону, даже если парень оказывался красив как Бог и имел чертовски невероятный голос.

Любой из случайных прохожих мог оказаться волком из «Красной Шапочки», который во что бы то ни стало желал сожрать и бабушку, и внучку.

Второе свое изменение я открыла в себе сама. Мне стало любопытно, владею ли я еще какими-то способностями наряду с супергероями из фильмов и комиксов. Я пыталась летать, пробовала далеко прыгать, быстро бегать и даже превращаться в оборотня, чем напугала соседскую рыжую кошку, которая приходила гулять на наш балкон на очередной съемной квартире.

Так методом проб и ошибок я поняла, что мое зрение все же гораздо лучше, чем у полностью здоровых людей. Там, где другие видели лишь общую картину, я могла рассмотреть мельчайшие детали. Номер подъезжающего автобуса разглядывала метров за сто до его остановки, а если в доме напротив женщина читала в кресле у окна, то я уверенно видела текст на страницах.

Но для этого тоже требовалась узкая концентрация, которая давалась совсем нелегко. Я слишком быстро уставала и могла завалиться спать на несколько часов прямо среди белого дня. При этом маму мое периодическое впадание в кому совсем не удивляло. Она часто была занята работой, засиживаясь за ноутбуком до поздней ночи, или занималась созданием очередного плана побега.