Здесь имелись протяженные поля, равнины и луга, защищать которые от солнца либо не требовалось, либо было пагубно для разного рода посадок. Все же современные Полуночники кровью, как древние вампиры, не питались. Им и хлебушка свежего хотелось, и овощей, и зелени, и каши с мясом, для чего следовало постоянно выращивать определенные виды растений, которым для правильного развития и роста остро требовались солнечный свет и тепло.

– Неужели! – выдохнула запыхавшаяся Д-Ролли, едва мы выбрались из леса прямо к подножию горы.

Она-то и служила границей между светом и тьмой. Задрав головы, все мы видели четкую полоску неба, за которой лился уже угасающий красновато-фиолетовый свет. Ветра здесь, как и во всем лесу, не было.

Темный камень оказался теплым на ощупь и неожиданно легко раскрошился под моими пальцами.

– Ты становишься сильнее. Это нормально, – заметил Персиди, явно ощутив мое удивление.

О том, что крепкие породы буквально крошатся в моих ладонях, я слишком быстро позабыла. До сих пор воспринимала себя обычным человеком, однако это было не так. Полуночница, наполовину Охотница, внучка древней вампирши. Этот мир умел удивлять, но пока наслаждаться новым витком собственной жизни не получалось.

Вместе со всем хорошим и удивительным в нее отчего-то все чаще попадало и плохое.

– Оставьте меня здесь! Я туда не поднимусь! – стенала рыжая, усевшись прямо на траву.

– Догоняйте, полудохлики! – скомандовала бабуля Драгон и полетела вверх, своим примером показывая, что вообще-то стенать и плакать нам не с руки.

Гордость не позволяла.

Правда, весь прежний путь она, в отличие от нас, проделала у меня на плече, за редким исключением, в то время как мы шли, не останавливаясь. Просто потому, что понимали: если остановимся, больше идти не сможем.

Мои ноги ни разу не гудели и не ныли так сильно, как это было сегодня. Создавалось ощущение, что мои мышцы просто окаменели от длительной ходьбы.

Но я, как и все, продолжала путь. Гордость и правда не позволяла жаловаться. Мы ведь сами выбрали эту дорогу, сами решили, как поступить дальше, а еще точно знали, для чего и куда идем.

Ценой нашей лени, наших сомнений, нашей слабости могла стать чья-нибудь жизнь. Жизнь кого-то из нас.

Но и слепо идти из последних сил нам тоже не стоило. Усталость порождала ошибки. Некоторые из них на такой высоте могли стать фатальными.

– Мадам Драгон, возвращайтесь обратно, у нас передышка, – скомандовала я и объяснила: – Нам всем стоит немного подкрепиться. И вам, кстати, тоже. Насколько я помню, солнце влияет на вас сильнее, чем на нас.

– Оно меня практически испепеляет, – согласилась мышь, возвращаясь. – Где там моя порция кровушки?

Кровь в пакетах, купленная в банке, лежала у нас в отдельном мешке. Мы брали ее с большим запасом, потому что знали, как сильно солнце влияет на Полуночников вековой выдержки.

Это мы могли отделаться общей слабостью, слезоточивостью и резью в глазах, а мадам грозилась превратиться в пепел. Ее солнечные лучи фактически обжигали, оставляя ожоги на открытых участках кожи.

У летучей мыши открытым было все тело.

Собственно, именно поэтому за поздним ужином было принято общее решение не останавливаться на ночевки в темное время суток. К этому времени мы уже до невозможности устали, нам следовало восполнить собственные силы, но эта ночь могла стать для нас последней, а потому разбивать лагерь нам точно не стоило.

Во-первых, нам следовало уйти от академгородка как можно дальше. Судя по тому, что мы видели своими глазами, охота на нас не заканчивалась, а уже носила характер всеобщего поветрия. Кажется, мы нужны были Кенри живыми или мертвыми сильнее, чем он это показывал.