- Отпустите его! – взмолилась Элиза. – Хватит!

Анри провел рукой по воздуху, и невидимая рука поволокла принца под потолок и там разжалась. Жоан полетел вниз с самыми простонародными воплями: рука подхватила его за воротник, подбросила еще раз и мягко поставила на пол. Принц покачнулся, но все же удержался на ногах. Взгляд, которым он испепелял Анри, был ужасен.

- Дуэль! – прошипел Жоан. – Дуэль сегодня же! Пистолеты, и без всякой магии!

Анри чопорно поклонился.

- Я к вашим услугам, - церемонно ответил он.

- Прекратите немедленно оба!

Голос был вроде бы негромким, но он полностью накрыл зал. Элиза обернулась – по проходу с торжественной важностью двигался крошечный старичок, почти карлик. Огромный воротник-стойка алой мантии поднимался над его сверкающей лысиной, словно щит.

- Ректор Акима, - прошептал Оберон. Можно было и не представлять: старичок держался так, что не мог быть кем-то другим.

- Сядьте, юноши, - произнес ректор, выйдя к кафедре. Ни принц, ни Анри не захотели спорить. Анри занял свое прежнее место, а Жоан почти упал в кресло в третьем ряду, возле стайки девушек в розовом. Девушки смотрели на него с сочувствием и интересом, одна из них заботливо погладила его по руке, вторая поднесла к носу хрустальный флакон с нюхательной солью. Пусть наглец с невероятным самолюбием, но все же принц – а к принцам надо держаться поближе. Иногда так и в принцессы выбиваются.

- Никаких дуэлей в академии не будет, - продолжал ректор. – Я призываю студентов уважать своих преподавателей. А преподаватели пусть имеют некоторую снисходительность к пылу юности.

Элиза покосилась в сторону Анри.

Он сидел совершенно спокойно, его вид был равнодушен и невозмутим. Но Элиза чувствовала, что впереди всех ждут неприятности.

***

Ректор говорил долго – так долго, что часть студентов начала дремать. На последних рядах уже перебрасывались огненными шариками-веселушками, которые вызывали щекотку, и хихикали. Элиза сидела с идеально прямой спиной, смотрела на Акиму, и серебряная нить в ее ауре была почти неразличима.

Если нет того опыта, который был у Оберона, то ее и не заметить. Вот и прекрасно: Элиза будет жить спокойно, не опасаясь, что особо рьяный студент обезумеет от ненависти к порождениям тьмы настолько, что применит на ней навыки, которые получил во время занятий.

Парни, которые учились на факультете Оберона, были полны ненависти. Ненависть двигала всей их жизнью – у каждого порождения тьмы отняли или изувечили близкого человека. Иногда Оберон думал, что без потери не станешь охотником.

Он ведь тоже потерял. И только после смерти Женевьев окончательно стал тем, кем стал.

- А кто та девушка с деканом? – услышал Оберон едва различимый шепот. Второкурсницы с факультета предвидения, деловитые и любопытные, им до всего было дело. Не надо было оборачиваться, чтобы понять: они глаз не сводят с декана и его спутницы.

- Это его невеста. И новая ассистентка милорда Ламера. Вчера приехали.

Акима наконец-то закончил свою речь, хлопнул в ладоши, и над залом вспыхнули огоньки – знак начала учебного года. Неугасимое пламя символизировало свет науки, который разгоняет тьму невежества и защищает от бед. Студенты восторженно ахнули и зааплодировали.

Оберон не мог не радоваться тому, что на них с Элизой больше не покушались. И искренне удивлялся тому, что убийцы оставили свои попытки добраться до них. Домоправительница вчера прислала ему очередное письмо: ремонт идет, ничего не нашли, никто не интересовался делами юной Леклер.

Это было странно. Оберон полагал, что случилось нечто, после которого смерть Элизы стала бессмысленной. Но каким было это нечто? Почему организатор потратил время и немалые деньги на сгибельника и артефакт для пистолета, а потом все бросил?