Я специально эту мину перед зеркалом тренировала, как советовал на одном из уроков мист Виридан. И когда на следующем занятии он попросил продемострировать результат, с ним случился приступ кашля. Откашлявшись, Малахитовый Сэр сказал, что выражение мне удалось куда лучше, чем он мечтать мог, одно сплошное, незамутненное признаками разума радушие. И поставил мне высший бал, чем безмерно меня огорчил. После занятия, когда в классе никого не осталось, я подошла и, скромно потупив глаза в пол, попросила исправить “один” хотя бы на “четыре”, чтобы не огорчать более талантливых подруг.

На Виридана снова напал кашель.

– На “семь”, а в особенности на “десять”, тоже можно легко поправить, – сказал он, – но, думаю, радости у подруг будет уж слишком много. А когда радости много и часто, от нее случается изжога, как от съеденной разом коробки конфет.

Воспоминания были из разряда приятных и я поймала себя на том, что улыбаюсь, листая каталог с моделями платьев. Девушка-помощница застыла рядом с дежурной улыбкой.

Ирисе не терпелось, и она взяла процесс выбора на себя, как я в тайне и рассчитывала.

– Мади предпочитает классический строгий крой, – сказала она, подумала и добавила, – неяркие ткани, что-то зеленое и, может быть, палевое.

Взяла у меня из рук каталог, быстро пролистала в самый конец, положила между страниц закладку шнур и сунула талмуд в руки девушки. Та сразу умчалась, прихватив пустую стойку и оставив нас с Вити наедине.

– Итак? – спросила я. – К чему этот внезапный поток расположения к ненужной и бесполезной Марциус? Изменила мнение по поводу перспектив?

– Я думала сначала, что ты полная кретинка, но потом поняла, что чтобы так мастерски прикидываться дурой, нужно иметь ум и способности. Признаю, я купилась. Многие купились. Почти все. Ты даже преподавателей заставила думать, что ничего из себя не представляешь. И, знаешь, я даже до последнего сомневалась…

– Но?

Настолько естественная, что она просто не могла ею быть, благожелательная улыбка на идеально красивом лице Ирисы растаяла и перестала диссонировать с прохладным расчетливым взглядом. И вернулась. Только уже совсем другая.

У Ирисы были ровные белые зубки, чуть более мелкие, чем у людей. Я и не замечала раньше. И острые скулы. Не такие резкие, как у мужчин-драконов. А еще это хищное выражение, когда у зверя пытаются отнять прихваченную пастью добычу.

Да она в бешенстве, вдруг сообразила я. И этот нежный румянец, вовсе не от предвкушения предстоящего выбора нарядов и прогулки.

Кажется, меня сейчас будут жрать. Ну, или хотя бы надкусить попытаются.

– Ты влезла на чужую территорию, Марциус, – процедила Ириса. – Не смей переходить мне дорогу.

– Я тебя не понимаю, – и это действительно было так, – у нас настолько мало общего, практически ничего. Каким таким чудным образом я тебе дорогу перейду?

Ириса медленно моргнула. Она умела владеть собой, тут не поспоришь. И там, где другая уже вцепилась бы в волосы, драгни Азур продолжала улыбаться.

– Не только ты и твоя подружка посещаете закрытые мероприятия в городе, – спокойно произнесла она, коснувшись моего запястья так, что ногти… когти кольнули кожу над местом, где бился пульс. – Так что стоит тебе лишь шаг сделать в ненужную сторону, и твои шалости с порталом станут известны.

– И какая сторона, по-твоему, ненужная?

– Аркейн Стоун.

Я посмотрела на нее выразительно. Очень. Долго смотрела, чтоб Ириса сполна прочувствовала все, что я думаю по поводу ее претензий, назойливого драга и ситуации в целом.

– Вот и отлично, Марциус, – кивнула она после нашего молчаливого диалога. – Будем считать, что это была досадная случайность.