Я аж поперхнулась. На меня, конечно, иногда посматривали мужчины невысокого роста, но никогда не заглядывались дети, а уж тем более зеленой наружности. Вряд ли чертенок, судя по росту, был старше лет семи. Хотя, мне конечно, неизвестен средний рост зеленохвостиков.

- А не мал ли ты? - спросила чуточку пренебрежительно.- Я с детьми на свидания не хожу,- улыбнулась комичности ситуации.

- Мне, между прочим, уже пятьдесят весен, - обиженно произнес чертенок таким тоном, как обычно говорил Антошка, когда не был уверен в правильности совершенного.

- Да ты совсем взрослый,- похвалила.- А напомни-ка мне, совершеннолетие у вас в какую из весен? - как бы между прочим спросила.

- В семьдесят пятую, - выдал он. И тут же осекся, понимая, что прокололся.

- А сама-то, сама еще тоже восемнадцать не разменяла. Да ты по сравнению со мной - пигалица. Рыбий головастик.

- У рыб мальки или икринки, а головастики у лягушек, - поправила автоматически, как обычно поправляла Антошку. - Что, прости, не разменяла? - мне показалось, что ослышалась.

- Восемнадцать весен. В это время у людей принято отмечать совершеннолетие.

Вот тут я рассмеялась. Громко и заливисто. Так открыто я не смеялась очень давно. Еще до Антошки.

- Чего ржешь, рыбий головастик? - засопел чертенок. От злости став другого цвета. Изумрудно-салатового.

- Вот насмешил, - выдала, чуть успокоившись. - Восемнадцать мне было знаешь когда?- я принялась вспоминать, в уме отнимая от сегодняшней даты количество прожитых лет. - Сразу после миллениума.

- Чего? Совсем сбрендила? Ты ври-ври, да не заговаривайся. Уж я-то своим глазам верю и они мне говорят, что тебе еще нет восемнадцати. Если было бы иначе, то вряд ли бы ты прошла через эти двери, - чертенок указал куда-то за мою спину. - Они бы тебя сожрали.

- Кто? Двери? - изумилась еще больше. Хотя куда еще больше? Итак по самую маковку удивлена происходящим.

- А кто еще. Сама посмотри.

Я обернулась.

Входные двери были огромные. Высокие. Резные. Украшенные замысловатым цветным орнаментом.

Который шевелился.

Так. Стоп. Он шевелится? Я присмотрелась чуть лучше.

От косяка отделилось нечто среднее между несозревшем цветком мака и мухоловкой. Потянулось в мою сторону. А потом как клацнет… зубами в три ряда. А за ним его десятки собратьев.

Я аж подпрыгнула. Хорошо что отошла от дверей, а то точно чего-нибудь бы оттяпали.

- Вот и я о том же, - подал голос чертенок. - Маколов ни за что не пропустит кому уже восемнадцать.

- Да мне тридцать семь, - озвучила возраст, хотя, обычно не любил этого делать. Женщине ровно столько на сколько она себя чувствует. А в душе мне значительно меньше, чем указано в паспорте.

- Хорош заливать. Иди посмотри на себя в зеркало, выдумщица! - подал здравую идею чертенок.

Я заметила в отдалении, на колонне, зеркало в резной оправе. К нему и рванула.

Лучше бы я этого не делала.

- Ну, что? И дальше будешь отпираться? - подзуживал меня чертенок. - Узнаешь?

Из зеркала на меня смотрела молодая девушка, очень похожая. И в то же время не я. А все потому что я давно уже была другая.

Таких голубых наивных глаз я не видела у себя лет двадцать. С возрастом они стали насыщенно-синие, глубокие, с налетом грустинки и целым возом жизненного опыта. От которого ни спрятаться за косметикой, ни скрыться при всем желании.

Руки сами потянулись к лицу.

Куда исчезли намечающиеся куриные лапки? Пропали, как утюжком разгладились. Губы стали четче и полнее, а кроме того ярче и сочнее. Щечки приобрели юношескую припухлость, которая проходит лишь с годами. И волосы, они вновь стали русые с рыжеватым отливом.