— Она тебе сказала? — понял Эммет.

— Да, — я промокнула слезы, выступившие в уголках глаз, но спохватилась: — Мама ведь уже не очень молода.

— Не беспокойся, — сказал Эммет, подливая мне вина в бокал. — Я слегка подлечил ее, после всего… Она будет в порядке. Так что за нового Лефоя.

Я отпила глоток и спросила:

— Ты рад?

— Еще спрашиваешь, — возмутился он. — Да я в восторге!

— Но тебе ведь придется делиться наследством, — сказала я, и Эммет укоризненно посмотрел на меня.

— Какие глупости ты иногда говоришь, Арья. Это всего лишь вещи.

Вот бы и Родерик так думал. Но для него, кажется, Адалхорт значил куда больше. Он так и пропадал у Стены и возвращался за полночь. От него несло хаосом и дымом, и на уроках мы разговаривали куда чаще, чем наедине. В патруль явился какой-то важный человек из Совета Шести, чтобы проверить, как идет подготовка к Охоте и как выполняется приказ о магах огня. А я старалась лишний раз не лезть к Родерику, не в силах избавиться от чувства вины.

Это все из-за меня. Я убила императора, и теперь всем тем магам придется идти в хаос. Рурк как-то рассказал про старика, который занимался тем, что грел баню — его искры хватало лишь на это. А теперь он ждал начала Охоты, и кто знает — сумеет ли он ее пережить.

— Ты в порядке? — спросил Эммет, возвращая пустой бокал на стол.

— Все хорошо, — соврала я.

— Может быть, хочешь посмотреть мою комнату? — предложил он, хитро улыбнувшись.

— Вообще-то мне и правда интересно взглянуть, — призналась я. — Если ты пообещаешь вести себя скромно.

Эммет тяжко вздохнул и подал мне руку.

— Я попытаюсь, — пообещал он, ведя меня прочь от праздничного стола, мимо оркестра, через украшенный символами шести стихий зал, где проходила церемония. — Однако ты ведь знаешь: все течет, все меняется, а словам вообще веры нет.

Мы поднялись по мраморной лестнице, прошли по коридору, так что музыка стала глуше, и Эммет открыл передо мной дверь.

— Прошу, — он галантно взмахнул рукой, приглашая меня войти.

***

Я прошла в комнату, и дверь за моей спиной тихо закрылась, вовсе отрезая шум музыки и людских голосов. Синие стены, паркет кое-где вспучился, точно его не раз заливали водой, за огромными окнами мерцали огни Фургарта.

— Уютно, — сказала я.

— Не могу поверить, что ты здесь, — признался Эммет. — Что тебе показать? Книги? Артефакты? Кровать?

— Не начинай, — попросила я.

— Прости. Когда я волнуюсь, то шутки получаются глупыми.

— Ты очень часто волнуешься, Эммет, — серьезным тоном поддела его я. — Быть может, тебе стоит посетить мастера равновесия?

— Был я у него. Только взбесил своими расспросами. И этот взгляд — точно зеленые гвозди вбивают прямо в душу.

Я кивнула, соглашаясь. Изергаст такой. Подошла к широкому письменному столу с резными ножками, на котором лежала раскрытая книга.

— Биография великого целителя Ангуса Короеда? — прочитала я.

— Был анимагом, — пояснил Эммет. — Под конец жизни очень страдал от жуков. Я хотел стать целителем раньше.

— У тебя отлично получается, — искренне похвалила его я.

— Это уже не важно, — ответил Эммет, садясь на кровать — совершенно обычную, без балдахинов и шелковых покрывал.

— Почему? — поинтересовалась я, подходя к шкафу, на полках которого были выставлены модельки кораблей. — Мой папа на таком плавал, — оживилась я, заметив знакомое судно.

— Я думал, твой отец предпочитает пыль дорог и верный посох, — съязвил Эммет, но, когда я укоризненно глянула на него, добавил: — Прости.

— Так почему ты передумал становиться целителем, мой сводный брат? — спросила я, подходя к нему — слишком близко, потому что он протянул руку и погладил бархатистую ткань моего платья, обтягивающего бедра.