— Злая ты, Дэни. — Элла обиженно шмыгнула носом.

— Спать хочу. Так что до завтра.

— Погоди! А как прошло свидание с лордом Ренделом?

— До завтра, — припечатала я и побежала к двери.

***

Разумеется, ни завтра, ни даже послезавтра Элла у меня ничего не выпытала. Сначала изображала жутко обиженную, а потом махнула рукой, заявив, что я скрытная, как и все кошки.

Мы с головой ушли в учебу — рейтинговая система с распределением мест в общем списке адептов и фамильяров работала безотказно. Так что мы зубрили теорию и отрабатывали её на практике. В учебном графике произошли небольшие перемены — у попаданцев появился новый преподаватель по теоретической магии. Радовался весь курс, кроме боевиков. Теперь внимание Эльтеруса было сосредоточено на них. Причем и на выпускниках в том числе, так что боевики ждали следующей выездной практики как манны небесной и готовы были рвануть куда угодно, лишь бы отдохнуть от язвительного и въедливого преподавателя.

И все-таки Элла была довольна. Она вообще в последнее время лучилась оптимизмом. Узнав о новом наставнике по теоретической магии, порадовалась, что хотя бы на пяти лекциях в неделю не будет видеть Эльтеруса. Я была настроена не столь благодушно, хотя бы потому, что Агрон Дарус прибыл к нам прямиком из Академии фамильяров Эльгеора — места, где обучался кузен Фиол. Первые дни я была как на иголках и постоянно ожидала подвоха. Элла утверждала, что это происки ассоциативного мышления и я перенесла неприязнь к кузену на нового преподавателя. Вот Элле он нравился уже тем, что не трепал нервы, а материал излагал интересно и доступно. И хорошо отзывалась об Аргоне Дарусе не только Элла — наши выходцы из Эльгеора тоже были от него в восторге. Висэль даже пробило на воспоминания, и она с полчаса рассказывала, до чего же сэр Дарус чудесный наставник.

Орланд Даркинфольд окончательно вошел в образ преподавателя по “Забытой магии” и завалил нас сведениями о ритуалах и обрядах, которые активно использовались магами, пока Сигизмунд Великий — выдающийся маг-артефактор, не создал первый жезл, способный накапливать и перераспределять магическую энергию. Это изобретение ознаменовало начало эпохи невербальной магии или, как её ещё называли, магии разума. Теперь заклинания сплетались силой мысли, но Даркинфольд напомнил нам, что в некоторых мирах до сих пор были в ходу древние заклинания, маскирующиеся под рифмованные стихи и красивейшие песнопения.

Впрочем, я и сама знала это. Магия жрецов Сан-Дрима, обращенная к Богу-Солнцу, состояла из песен. Протяжные мелодии окружали меня с детства. Ещё малышкой, не понимающей истинного назначения чарующих звуков, я любила посиживать на траве вблизи храма. Чуткий слух фамильяра позволял мне наслаждаться голосами жрецов даже на расстоянии.

Я прекрасно разбиралась в вербальной магии, потому что сталкивалась с нею с детства. Вот и тест по этому разделу написала без единой ошибки. Даркинфольд  внес результаты по нему в базу знаний УУМа за пару минут до начала лекции, так что мы еще шумно обсуждали ответы, когда маг-менталист вошел в аудиторию.

Поприветствовав нас кивком головы, он подошел к доске и размашистым почерком вывел “Магия рун”.

— Очередная древность, — простонала Висэль.

— Вам напомнить название предмета? — участливо поинтересовался Даркинфольд.

— Не нужно. Не забыла. — Девушка уткнулась в раскрытую тетрадь.

Даркинфольд обвел взглядом аудиторию, не иначе как считывал эмоции, выискивая недовольных. Поначалу я хотела просветить ребят о способностях нашего преподавателя, но потом решила, что сделаю только хуже. Исказить эмоции или укрыться за щитом фамильяры не смогли бы, а нервничать стали бы сильнее.