– Если бы всё было именно так, месье, то, возможно, я согласился бы с вами. Но в данном случае всё куда серьезнее, – он перевел взгляд с месье Шамони на меня, и я почувствовала, что краснею. – Скажите мне, мадемуазель, верно ли, что вы стали варить зелье как раз накануне важного экзамена, который вы должны были сдавать именно герцогу Алнорскому?

Я не поняла, с какой целью он задал этот вопрос, но кивнула. Глупо было отрицать очевидное. Расписание экзаменов было известно всем.

– Мне также известно, что в этом семестре ваши оценки по магическому зельеварению, которое преподавал мой отец, были крайне низкими.

Это уже был не вопрос, а констатация факта, и я растерялась. Какое отношение это вообще имело к делу?

– Вы имеете право хранить молчание, – шепотом напомнил мне месье Шамони.

Но я и без его подсказки не собиралась ничего говорить.

– Вы боялись получить неудовлетворительную отметку и решили избавиться от строгого преподавателя? Нет-нет, не возражайте! В вашем положении естественно всё отрицать. Я не утверждаю, что вы покушались на его жизнь – возможно, вы всего лишь хотели уложить его в постель на несколько дней, но будучи неумелым зельеваром, не рассчитали силу эффекта. Но бездарность не может служить вам оправданием. А учитывая, что герцог Алнорский является братом его величества Бенджамина Второго, то полагаю, что мы можем применить статью семнадцатую магического кодекса – умышленное причинение вреда здоровью члена королевской семьи.

То, что он говорил, казалось мне безумием. Кто мог бы захотеть причинить вред герцогу Алнорскому, на котором держалась вся наша академия? Он всего лишь оказался не в то время и не в том месте, а Стивен бросил в котелок гораздо больше сушеных ягод омелы, чем следовало.

– Статья семнадцатая? – переспросила я. Этот номер мне ни о чём не говорил – магическое право мы должны были изучать только на следующем курсе.

– Каторжные работы на срок от одного до трех лет, – подсказал месье Шамони. В его глазах я прочитала ужас.

Я сглотнула подступивший к горлу комок. Разве мы могли предположить такое? От одной мысли о том, что об этом узнает мой отец, мне стало дурно. Одно дело – лишиться стипендии и каникул. И совсем другое – вместе с преступниками попасть на рудники.

– Мадемуазель Бельфор, – услышала я голос судьи, – вы имеете что-то сказать?

Еще можно было сказать правду. Признаться во всём и отделаться общественным порицанием. Любой бы понял девушку, решившую помочь своему жениху. Но что тогда будет со Стивеном? Его положение усугубит еще и этот обман. А если дознаватели узнают, что речь шла не о приворотном зелье, а о зелье правды, то с них станется обвинить Стивена в государственной измене. Нет, этого я допустить не могла.

А отец… Ну, что же – ему придется ждать моего диплома чуть дольше, чем я обещала.

– А когда срок работ истечет, – прошептала я, – я смогу вернуться в академию? На это нет никаких запретов?

Я обращалась к месье Шамони, но его светлость обладал острым слухом.

– Вернуться в академию? – его голос прогрохотал под сводами зала. – Мадемуазель, да вы или шутите, или сошли с ума! Но если всё-таки вы задали этот вопрос всерьез, то знайте – если вы когда-нибудь решите вернуться сюда, я сделаю всё, чтобы ваше пребывание в Алноре стало невыносимым! Даю вам слово герцога Алансона!

Меня трясло от страха и обиды, но я сумела сдержать слёзы. Бельфоры не сдаются. Никогда.

2. Глава первая (несколькими месяцами ранее)

– Запомни, Лоренца – Бельфоры не сдаются! Никогда! – голос отца звучал торжественно и строго. – Учеба в столь славной академии – не такая простая вещь, как ты думаешь, но ты должна быть сильной.