Обидно. Девчонки притихли, прижались друг к дружке, их мелко потряхивает. Бросают на меня осуждающие взгляды. Я их уговорила приехать. Я же сейчас дерзила платиновому придурку.

Еще с приютских времён я точно знала, никому нельзя давать спуску, с самого начала –иначе тебя задвинут, будут издеваться, и ты потом уже ничего не исправишь. Я никому не позволю вытирать о себя ноги.

Внутри всё дрожит от страха. И от несправедливости. А еще ужасно досадно, аж скребёт под ложечкой –как меня может оскорблять этот красавчик? Его лицо перекошено издевательской ухмылкой, которую хочется стереть грязной вонючей тряпкой.

Платиновый красавчик цедит сквозь зубы:

— Нам здесь не нужны человечки, — демонстративно втягивает ноздрями воздух. — Ещё и без магического дара, — кривится, типа разнюхал, что у нас нет потенциала.

Но яркие голубые глаза отчего-то сверкают азартным блеском и полыхают жаром, мне кажется, что зрачки на секунду вытягиваются в линию, но тут же схлопываются обратно в большие чёрные точки –его зрачки расширены. Испепеляют меня пронзительным взглядом.

Ему вторят рослые дружки:

— Нищенки.

— Оборванки.

— Вам здесь нет места. Убирайтесь к себе в заднее место мира.

Я суживаю глаза и цежу, вторя его интонациям:

— Подвинетесь, не локомотивы.

Я храбрюсь, но моё самолюбие стёрто в прах. Я так привыкла к мужскому вниманию, что до конца не верится, что это сейчас со мной происходит. Только я виду не подам.

Хочется, чтобы вредный блондин встал на колени и молил о моей благосклонности, ползал и лобызал подол юбки, вымаливая прощения за оскорбительное отношение.

Только … он меня опережает, как будто читает мысли. Выплёвывает, словно яд:

— На колени. Проси прощение за оскорбление.

Это же моя реплика! Он нагло передрал, озвучил мысли. Только почему-то всё наоборот.

Он вытягивает вперёд руки с приказами, собираясь порвать.

Я давлюсь невысказанными гадостями и хватаю ртом воздух. Нахал победно ухмыляется.

На моей-то бумажке стоит маг.защита. Я выкупила дорогущую страховку на последние деньги. В дороге может случиться всё, что угодно. А, вот, девчонки решили сэкономить, посчитали меня транжирой, а маг.защиту –расточительством.

— Ну. Живо, — давит блондин.

Девчонок жалко.

Его пальцы сжимаются на бумажках, так что видно, как побелели костяшки –эко его проняло, сейчас пар из ушей повалит. Или из ноздрей? Откуда там он у них валит? Зря не удержала язык за зубами. Сглатываю. Во рту соленый привкус –это когда губу прикусила.

Гад. Ты мне ответишь за мою кровь! Я тебе сама кровушку еще попорчу.

Ноги закаменели. Отказываются сгибаться. Дракон смотрит в упор. Он уже внутреннее торжествует. Улыбка прокрадывается в уголки жестких губ.

Заставляю себя опуститься вниз, прямо рухнув на подкосившихся ногах, больно ударяюсь о каменную плитку. Глаз не отвожу, передавая через взгляд всё, что о нем думаю. Он понимает, чего мне стоит встать на колени, и весь его облик кричит о том, что от этого ему лишь веселее. Он потешается надо мной!

Делает медленный шаг ближе.

Он забавляется, загнав меня в угол. Вернее, коленками в землю. Мое дыхание вырывается со свистом. Я даже не знаю имени гада, но я его уже ненавижу! Прямо чувствую, как ненависть льется из моих глаз. Его не пронять.

Щёки пылают –он добился своего. Приоткрываю рот –мне трудно дышать, в груди печёт.

Я проиграла. Начало. Но не всю игру. Ты пожалеешь, козёл!

Больше не могу смотреть на эту самодовольную морду с тонкими аристократическими чертами.

Всё-таки отвожу взгляд. Гад становится так близко, что чуть ли не утыкается мне пахом в лицо.