Прямо как мы с Бастианом, из разных лиг. У Баса была репутация бабника, и я понимала, что ему есть с чем сравнивать. Что, если я ему скоро наскучу?

– Фелиция точно пошутила, – кивнула Элма, вытягивая длинные ноги на сидения нижнего ряда. – А ты, значит, поедешь в Сумерки? Даже не думай удрать без охраны!

– Там не любят чаров, – все же попыталась возразить я. – Особенно сейчас. Я могу быстренько смотаться сама, никто и не заметит.

– Куда это ты собралась? – спросил Бас, оказавшись вдруг передо мной.

Его темные волосы торчали мокрыми иголками, влажная от пота кожа блестела под солнцем. Бас по-прежнему не отбрасывал тени, зато во мне ее было с избытком.

– Она хочет поехать в Сумерки, – наябедничала Элма. – Одна.

– Поедешь ты, поеду и я, – упрямо заявил Бас. – Это не обсуждается.

Его любовь была сплошной свет, который горел и во мне. Но если я потеряю Бастиана, останется лишь тьма.

***

– Мы должны сделать что-нибудь, Тибальд! – умоляюще воскликнула Кристина.

– Ты должна была сделать, – заметил он, неодобрительно разглядывая кузину.

Он самолично поспособствовал ее назначению на должность ректора академии чаросвет и полагал, что это принесет выгоду. На деле же Кристина оказалась бесполезной непроходимой дурой.

– Как ты могла не заметить, что у тебя под носом наследница ночи? – продолжил он ее распекать. – Она еще и дочка Коррегана! Ты ведь была с ним обручена когда-то. Неужели не заметила сходства? Это же надо быть такой слепой курицей!

Кристина поджала губы и отвела взгляд, поерзала в кресле для посетителей, щурясь от света, падающего в окно. Безжалостное солнце выделило каждую морщинку в уголках ее глаз, угрюмые складки, падающие от крыльев носа, пробивающуюся у корней волос седину. Сам Тибальд сидел спиной к окну и полагал, что серебряные волосы должны светиться вокруг его лица нимбом.

Здесь, в своем кабинете, он продумал каждую мелочь, чтобы незаметно, но точно подчеркнуть свой вес: массивный стол опирался на львиные лапы, серебро блестело ненавязчиво и строго – в письменных приборах, на уголках книг, роскошная белая шкура пустынного льва укрывала диван у стены, на котором сейчас без всякого почтения развалился Эльгред Монтега.

– Если бы ты не проворонила девчонку, мы могли бы решить все быстро и просто, – вернулся Тибальд к разговору. – А теперь она невеста Альваро.

– Я говорила, что не надо принимать полукровок в академию, – попыталась оправдаться Кристина. – От них одни проблемы.

– Твое мнение никого не интересует, – отрезал Тибальд. – Совет домов решил иначе.

Он сам, конечно, голосовал за исключение теней. Но его никто не поддержал. Даже Монтега.

– И что теперь? – беспомощно спросила Кристина, потеребив кулон в виде кошечки, как будто символ дома мог придать ей сил. – Я пыталась ее отчислить, но она вцепилась в академию как клещ.

– Не трогай ее пока что, – вздохнул Тибальд.

– Неужели все так боятся Альваро? – хмыкнула Кристина, и Тибальду захотелось влепить ей пощечину.

Она вообще не понимает, что происходит. Надо срочно подыскать ей замену. Кого-нибудь без звона в голове.

Дом Альваро, конечно, имеет большой вес, но дело не только в нем. Черные коты тоже выступили в поддержку наследницы ночи. Она их крови, надеются что-нибудь поиметь и укрепить свое положение. Остальные дома пока не высказали четкой позиции. Что особенно волновало Тибальда – никто не выступил и однозначно против, даже Монтега как будто колеблется. Как будто лишь он, серебряный лев, видит, в какой хаос это повергнет существующий мир, который и без того висит на волоске.