Приложив к уху мобильный и не дождавшись гудков, решила, что из-за волнения нажала неверные цифры, сбросила вызов и только нацелила палец, чтобы ещё раз набрать номер, как заметила, что нет связи.

— Да чтоб тебя, — бегала я по палубе и ловила сигнал, и на лестницу забиралась и наоборот приседала, чтобы быть ниже, и руку за борт вместе с телефоном выставляла — ничего не помогло.

— Лиза, какие-то проблемы со связью? — подал голос Громов, который всё это время молчаливо наблюдал за моей суетой.

— Это ты давишь сигнал, — наконец озарило меня. — Глушилку поставил.

— Мы же на отдыхе, — на лице мужчины заиграла издевательская улыбка.

— Наверняка же слышал поговорку, что женщина на корабле к беде? Так вот, сегодня в правдивости этого утверждения ты убедишься лично.

Поговорив с Глебом, вернулась в каюту, чтобы как следует подготовиться к предстоящему мной же сотворённому Армагеддону. Завязала на затылке хвост, чтобы волосы не лезли в лицо, надела удобный трикотажный костюм, дабы одежда не сковывала движения, и самое главное — сменила каблуки на плоскую подошву сандалией.

Когда вновь вышла на палубу, душу переполнял боевой дух, а в голове строились ровными рядами грандиозные коварные планы.

В первую очередь попытала счастье с командой. А именно, затаившись в укромном месте, как паук ждала, когда мимо пойдёт кто-нибудь из членов экипажа, затем выпрыгивала из укрытия, хватала бедолагу за грудки и прямым текстом заявляла, что я жертва похищения, что меня удерживают тут насильно и слёзно молила помочь сбежать.

Ну что сказать, более дружного коллектива ещё не встречала. На призыв о помощи все как один реагировали одинаково. Опускали взгляд, извиняющее улыбались, что-то непонятное бурчали себе под нос, старательно притворялись, что я говорю на мандаринском диалекте китайского языка, который им, разумеется, как речь инопланетян, непонятен, а ещё всеми правдами и неправдами пытались от меня отделаться, и в итоге убегали.

Далее сделала ставку на людей, которым Громов не платит. Вооружившись всем, чем только можно махать, сигналила и во всё горло вопила: «Спасите!» людям на суднах, что проходили в относительной близости от яхты. Да, на меня реагировали, но не так, как бы хотелось. Все почему-то думали, что я с ними здороваюсь, в ответ тоже махали, что-то выкрикивали, а если на соседнем судне компания отдыхала за столом, то вверх поднимали бутылки или бокалы. В общем, и эта идея с грохотом провалилась.

Решив, что спасение утопающих, дело рук самих утопающих, взялась за новую идею, где чужое вмешательство не требовалось, по крайней мере, именно так мне поначалу казалось. Вокруг спасательной лодки я кружила подобно акуле, что нарезает круги возле откормленного тюленя, и так к ней подступалась, и сяк, и с одного боку пыталась поднять и с другого, и под саму лодку залазила. В конце концов, от злости пнула бесполезную вещь и выругалась:

— Как на тебе спасаться, если ты не подъёмная?!

Несолоно хлебавши, вернулась в каюту, присела на край кровати и сгорбилась. Никогда ещё себя такой беспомощной не чувствовала. Руки и ноги не связанные, кляпа во рту нет, а сделать всё равно ничего не могу.

Похоже, первую битву под названием «Ужин» Громов выиграл. Будет у него компания за столом. Можно, конечно, встать в позу и не пойти, да только кому наврежу — исключительно себе. Глебу-то что, он на яхте и неделю безболезненно продрейфует, у него в фирме и заместители, и помощники есть, а если я вовремя на съёмочной площадке не появлюсь, заклеймят, как негодную, и потом ни в один проект не пригласят.