Она пошла в душ, а я открыл бутылку «Столичной» рижского розлива, сделал бутерброды из привезённой родителями селёдки и красной икры.

– А что, у нас за праздник сегодня? – воскликнула Вильте, выйдя из душа.

Увидев её искреннюю радость и упоительную улыбку на лице, дрогнул и не смог резко, как заранее задумывал, начать с ней разговор, быстро подойти к финалу о разводе, выпить и мирно разъехаться уже завтра утром.

– Давай выпьем и просто поговорим. Мне не хватает общения с родной душой.

– Отлично, давай, здорово!

Мы выпили несколько рюмок, закусывали. Обсудили наши семейные дела.

– Вильте, скажи, я устраиваю тебя в плане секса?

– Вполне. А что?

– Говорят, в семейной жизни у супругов со временем притупляются эти ощущения.

– У тебя притупились?

– Да, есть немного. А у тебя? – спросил я её, пристально глядя ей прямо в глаза.

– Если честно, тоже есть такое, – вдруг очень серьёзно ответила Вильте.

Помолчали.

– У тебя есть кто-то? – спросила наконец она.

– Нет. Честно. Никого нет, – умышленно не стал задавать ей такой же вопрос, надеялся на её откровение.

Опять молчим.

– Ты знаешь, можно сходить к специалистам по этим вопросам. Можно проконсультироваться, – сказала Вильте, прервав молчание.

Я пристально смотрел ей прямо в глаза.

В этот момент опять вернулся к своей давней мысли. Впервые эта идея меня посетила после того, как убил Володю. Второй раз задумался, и уже совсем серьёзно, после убийства агента ФБР. Мне хотелось закончить всю эту шпионскую деятельность. Не моё это дело, совсем мне не по душе. После этого развестись с Вильте, потом вернуться в Литву или в Санкт-Петербург и начать жить обычной жизнью обычного человека.

Потом подумал о том, что в Литве я не найду работу. А как без работы можно нормально жить?

В России, скорее всего, меня ждёт то же самое. И что «на выходе»? Что делать-то?

Если жить в США, то надо всё-таки помогать своей Родине. Надо. Даже если мне этот шпионаж совсем поперёк горла. Другое дело, если бы мне ставили какие-то реальные разведывательные задачи. А так: нырнул, вынырнул, спи. Если не проявить инициативу, то так и будут меня использовать.

Потом подумал о своих детях. Вот как им жить без меня? Кто и как их будет воспитывать? Приведёт потом к ним какого-нибудь пидараса, а из меня сделает воскресного папу, и это в лучшем случае. А этот пидарас ещё там свою линию начнёт проводить, пидарастическую. Бр-р-р.

Посмотрел на жену. Сидит смиренная и такая добропорядочная католичка. Если бы я не видел всё это кино, то ни за что не поверил бы в эту грязь.

– Может, сначала ты сходишь? – максимально участливо и по-доброму спросил её я.

– Лучше вместе.

– Ты мне лучше скажи, чего именно тебе не хватает в сексе?

– Давай закроем эту тему и займёмся, наконец, практикой! – воскликнула Вильте, набросившись на меня.

Я слегка увернулся.

– Поняла тебя.

Вильте отошла от меня, посмотрела очень озорным взглядом и весело сказала:

– Я поняла!

Минут через двадцать передо мной стояла ярко накрашенная женщина в обтягивающей кожаной юбке с разрезом, в чёрных чулках, красивом бюстгальтере и на высоченных шпильках.

Я не удержался.

В итоге разговор не состоялся.

Иногда я следил за Вильте. Ещё пару раз выявил, что она проводит время с Томасом.

Не мог переступить через мысли о детях. Мучительные мысли. Неоднократно останавливался перед желанием «рубануть шашкой». Потом эмоции начали уходить, уступать место прагматизму. Но если бы не дети, которых я люблю бесконечно, о судьбе которых думаю постоянно, всё было бы очень просто и честно.

Однажды Ричард пригласил меня сходить выпить в бар.