***

Стена оборвалась неожиданно, словно кто-то ленивый недоделал её и бросил на половине. От неожиданности я врезалась в спину Карпова – он шёл впереди и остановился резко, а я замечталась, воображая себя странницей, и не сразу сообразила, что пора останавливаться.

Парнишка стоял у самого края, и потому, потеряв равновесие, замахал руками, чтобы не свалиться вниз.

Было не очень высоко, и внизу стелился мягкий мох, но я отчего- то жутко перепугалась. Наверно, просто от неожиданности и от того, что в целом была напряжена от происходящего.

Мне удалось резко схватить Женьку за руку и дёрнуть на себя.

От этого я чуть не повалилась на спину, но на этот раз Карпов удержал меня.

Мы не ударились и не свалились, хоть и перепугались.

 –  Ты чего толкаешься? – деланно недовольно спросил Женька.

 –  А ты чего встал на полпути? – огрызнулась в ответ я.

 –  Стена закончилась, вот и встал! – ответил Карпов, указывая на край стены.

Я посмотрела вперёд недоверчиво, медленно осознавая, что это означает лишь одно: простого пути к автобусам нет.

Принялась озираться, вглядываясь куда-то меж деревьев: вдруг, стена не закончилась, а просто прервалась и продолжается дальше, через какое-то расстояние. Но продолжения стены не было видно.

На моём лице отразился страх и готовность заплакать от безысходности, но Женька быстро спрыгнул вниз и бодро сказал:

 –  Да ладно тебе! Стена – отличный ориентир! Мы через неё не переходили? Не переходили! Значит, и не будем переходить! Пошли туда! – он указал почти в обратную сторону, только не вдоль стены, а вглубь леса.

Я тоже спрыгнула вниз, и мы пошли, куда указал Женя, потому что у меня не было других предложений. Брели долго, а потом услышали странный звук, который заставил нас обоих замереть и переглянуться, удивлённо глядя друг на друга.

Карпов молчал, и я – тоже. Звук повторился. Он был жалобный, исходил от живого существа и заставлял сердце сжиматься от тревоги и грусти. Тоскливый звук.

 –  Мне показалось, что где-то скулит щенок…  –  нерешительно озвучила свои мысли я.

 –  Пойдём,  –  потянув меня в сторону источника звука, сказал Женька. Сказал, не раздумывая, и этим вызвал у меня восхищение. – Если он один, без людей, надо бы его с собой взять. Как раз потом скажем, если что, что всё из-за него! Мы услышали и пошли на помощь! – пояснил он своё рвение.

В ответ я поморщилась на такие неблагородные мотивы. Лично я всегда хотела, чтобы судьба подкинула мне щенка, а она не торопилась этого делать. И вот, надо же, в таком неожиданном месте!

Мы пошли на звук, и вскоре, под раскидистой ёлкой заметили большую коробку. Звук явно шёл оттуда. Именно тогда, глядя на тёмную ель, краем сознания я отметила, что уже заметно темнеет. Световой день уменьшился к осени, и теперь темнело рано. Кроме того, в тени ёлки это ощущалось острее.

Женя подошёл к коробке и выудил оттуда небольшого чёрного щенка. Я подошла и забрала его на руки, и Карпов не протестовал.

А дальше мысли и эмоции мои перепутались, переплелись и вырвались градом слёз.

Мне было ужасно жаль брошенного щенка, было ужасно жаль себя, потому что уже поздний вечер, и нас наверняка ищут, и нам не поздоровится, когда найдут…

 –  Вот гады! – сказал Женька, глядя, как я, стоя во мху на коленях и прижимаю щенка к себе.

 –  Я его с собой возьму,  –  всхлипнув, предупредила я Карпова. – Себе!

А то мало ли он не понял, что я не оставлю здесь этого чёрного пушистика с мокрым забавным носиком и смешными висячими ушками. Или что отдам его ему, Женьке.

 –  Правильно! Бери! – одобрил Женька. – История эта нам на руку: Селёдка, может, тоже разрыдается от умиления. Как ты.