Подошедшая к владельцу стрип-клуба Светик, протянула ему пачечку купюр:

- Глянь, чего поназарабатывала!

- Неплохо, - пальцы Артура перелистали купюры со скоростью опытного кассира. – А будет еще лучше!

- Не будет, - пробурчала я, забирая свою долю. – Я больше не приду!

- Не дури, - нахмурился Игорёха, вынырнувший из-за спины хозяина. – Для нашего зрителя-посетителя твоя скромность в новинку. Но они привыкнут. Тем более что Ольшанский за тебя мазу потянул.

Я не имела понятия о том, что такое «маза», но фамилия Ольшанский показалась смутно знакомой. Правда, выяснять кто это такой, не было ни желания, ни возможности. Потому как Игорёха продолжал:

- Правда, если хочешь выступать в роли целомудренной невесты, бельишком нужно озаботиться другим. Уродов в наше время хватает, а я до сих пор не понимаю, как с тебя не сорвали эту «анжелику», что держится на честном слове.

Я снова разобиделась на критику самого лучшего из бюстгальтеров в моем гардеробе. Тем более что вчера ни Артур, ни Игорь против «анжелики», с застёжкой впереди и чашечками, едва прикрывающими соски, ничего не имели.

- И где же я возьму другое?! – я уже поняла, что уйти, громко хлопнув дверью, желания все меньше.

Да и куда идти? К мамке на рынок? Здесь все-таки, как сказала родительница, в тепле и под присмотром мужика с понятиями. Конечно, мама, не знамо с чего, решила, что Артур станет меня защищать. Что, судя по сегодняшнему дню, было далеко от истины.

Мои сумбурные мысли снова прервал голос Игорёхи:

- Первые деньги нужно вложить в экипировку! – ухмыльнулся. – Завтра встретимся в девять. Отведу тебя, куда нужно.

- Хорошо, - спорить не осталось сил. Равно, как и возражать. Перевела взгляд на Артура. – Я пойду?

- Иди уже, - махнул рукой владелец стрип-клуба. – Сегодня с тебя все равно толку, как с козла молока.

О каком «толке» говорил Артур, я не поняла. Свой номер, пусть и с грехом пополам, я оттанцевала. Денег принесла, по словам Светика, вполне достаточно. Так чего ему от меня еще нужно?!

Я повесила костюм, упакованный во все тот же чехол, за ширму, заменяющую платьевой шкаф и двинулась к выходу.

- Завтра в девять утра у памятника Ленину! – крикнул мне вслед Игорёха. – Не опаздывай!

Я кивнула и выскользнула в коридорчик, ведущий к черному входу в клуб.

Холодный февральский ветер рванул полы пальто.

Я поморщилась, подумав, что вот угораздило же меня родиться в феврале. В метричке, а потом и в паспорте, стояла дата двадцать третье февраля. Мама смеялась, говорила, что это её подарок моему непутёвому трусу-папашке. И подарочек мне. Потому как отмечать день рождения раз в четыре года – такое себе. А я родилась двадцать девятого. И, отметив совершеннолетие по паспорту еще четыре дна назад, день рождения готовилась отпраздновать в следующем году. Об этой афёре мамочки не знал никто, кроме неё и бабушки. Я сама была посвящена в семейную тайну только в пятнадцать лет.

Ветер все дул в спину, словно подгоняя к автобусной останове, кода рядом со мною, взвизгнув тормозами, остановилась черная девятка. Краса и гордость советского автопрома.

Передняя пассажирская дверца распахнулась.

- Садись, Алекс, - велел водитель.

Я замерла в недоумении.

Во-первых, этот сценический псевдоним для меня придумал Артур буквально вчера!

А во-вторых, откуда об этом известно тому, кто сидит за рулем машины?!

- Что рот разинула? – хохотнул мужчина. – Или не признала? Я Саша Ольшанский. Друг и одноклассник Вани Суркова.

9. Глава девятая

Я поняла, почему фамилия Ольшанский показалась мне смутно знакомой!