– Сомневаюсь! Ну, ладно! Водку, будем считать, вы с Чепцом не пили, а за солдата благодарность.

– Служу Советскому Союзу! Кстати, товарищ подполковник, мне на отдых по распорядку пора!

– Ну иди отдыхай! Эх, Саня, Саня! Подумал бы ты о своей дальнейшей жизни. Я ж помочь готов всегда. Поддержать, поощрить. Сделать все, что в моей компетенции.

– Спасибо! Я подумаю!

Галаев с Тимохиным покинули кабинет. Александр проводил комбата. Решил перед сном перекурить. Присел на скамейку курилки. Закурил. На душе было муторно. Действительно, жизнь складывается как-то по-идиотски! Ни службы нормальной, ни семьи, никакой радости. Сплошные проблемы. Да и те создаваемые самим собой. Прав Галаев, надо менять жизнь. Но для этого нужен стимул. Дабы обрести смысл. А где он, этот стимул? Что-то не видать!

Выбросив окурок и вздохнув, старший лейтенант неожиданно услышал сзади:

– И что так обреченно вздыхает мой неотразимый кавалер?

Конечно же, Александр узнал голос Ирины. Повернулся:

– Легка на помине! Другого времени не нашла? И что, собственно, ты делаешь в расположении части, к которой не имеешь никакого отношения?

– Брось, Саш! Не груби! Тебе это не идет!

Люблина обошла ограждение, вошла в курилку, присела рядом со старшим лейтенантом:

– Привет!

– Привет! Что дальше?

– Голова болит, не представляешь как!

– Почему же не представляю! Вчера ты неплохо шампанским подзарядилась.

– Злишься?

– Радуюсь!

Ирина кивнула пышной шевелюрой волос, растрепанных ветром, который одарил городок легкой прохладой:

– Да, повод для этого есть! В общежитии девочки только и говорят о том, как ты ночью солдата из петли вытащил.

– Вашим девочкам больше заняться нечем? Или обсуждать больше некого? Или вы сами себя не обсуждаете?

Люблина вскинула на старшего лейтенанта удивленные, подкрашенные, но еще мутные от спиртного глаза:

– В смысле?

– Ну, хотя бы твои выкрутасы на танцульках с новым хирургом?

Женщина недовольно цокнула языком:

– Ты смотри, уже доложили. И кто ж это такой глазастый и подлый к тебе прибегал на доклад?

– А ты не знаешь, как у нас слухи распространяются? Сама же только что сказала, что ваши девочки вовсю обсуждают ночной случай с солдатом. Не успев как следует проснуться.

– Вот именно, что слухи. Ну, танцевала с капитаном, а что? Тебя же рядом не было. Шампанского с ним выпила. Но все! К тебе пришла! Или не помнишь?

– Знаешь, Ир, делай что хочешь, а сейчас уйди. Мне отдохнуть надо! Спать хочу!

Женщина прижалась к старшему лейтенанту:

– Я уйду, уйду! Только скажи, что не обижаешься, что у нас с тобой все по-прежнему и что ночь мы проведем вместе, у тебя дома. А на то, что наговорила вчера, не обращай внимания. Пойми, я люблю тебя и не хочу потерять. Мне никто, кроме тебя, не нужен. И все у нас будет хорошо. Другие обзавидуются.

– Ты мне ночью о беременности намекнула. Ты и вправду беременна?

– Думаю, да, но надо провериться. А что? Тебя не радует это? Рожу ребеночка, и будет у нас полноценная семья. Или ты против?

Старший лейтенант резко поднялся:

– Или я против!

– Что?!!

Глаза Ирины округлились:

– Что ты сказал? Ты против ребенка? Семьи?

Александр подтвердил:

– Да, против! Считай меня кем угодно, негодяем, монстром, бревном бездушным, но не будет у нас с тобой семьи. Больше, Ира, у нас с тобой ничего не будет.

– Ты что, Саша?

Люблина испугалась:

– Как же так? Я же люблю тебя!

– Но я не люблю! Хотел полюбить, не смог! А врать, играть – зачем? Кому от этого легче станет? Тебе? Не станет! Родишь ребенка – признаю, фамилию дам, содержать буду, помогать. Но не более. Ни о какой семье речи быть не может. Все! Извини! Я в штаб! Вечером не встречай и не приходи. Не хочу! Прощай!