– Это правда, что ваш ребёнок погиб из-за пристрастий Багрянцева к наркотикам?!

Лера молча шла, крепко держа Сокола за руку, и не смотрела ни на кого. На полпути в толпе она почувствовала ещё одну тёплую ладонь и, не оборачиваясь, поняла, что это был Волохов. Вдвоём с Димой они укрыли её от голосящих журналистов и наконец-то вошли в здание суда.

– Как ты?

Когда за ними закрылись двери, тишина показалась Лере гробовой.

– Нормально…

– Держи, – Даниил протянул ей бутылку воды.

– Поэтому ты хотел, чтобы Дима поехал со мной?

– В том числе. Нас уже минут через десять должны вызвать.

– Отлично. Быстрее начнём, быстрее освободимся.

– Хороший настрой. Всё помнишь?

– Да…

– И про лечебницу?

– Да. Всё изучила.

– Умница. Но разговор будет всё же про финансы. Я лишь подстраховался.

Дима и Волохов переглянулись и еле заметно кивнули друг другу. Через минуту из зала суда вывели Дмитрия Филатова в наручниках. Его адвокат шёл рядом и что-то быстро, но тихо говорил ему. Заметив Леру, Филатов зло нахмурился, но ничего не сказал.

Лера со страхом наблюдала происходящее. Внутри всё сжалось в тугой комок.

– Не волнуйся, – успокоил её Даниил. – Он соучастник. Был в доле с Багрянцевым. Против него маловато серьёзных улик, но он вряд ли уже отвертится.

Настала очередь Леры, и Волохов с ужасом понял, что подстраховался не зря. Накануне вечером они проговорили почти три часа. Он подробно объяснял Лере, что спросят обязательно, что – с большой долей вероятности, а что скорее всего не упомянут, но исключать ничего нельзя.

Он давно знал прокурора, который вёл дело. Это был принципиальный и очень жёсткий человек, который удивительным образом пережил девяностые. Подкупить его было невозможно, договориться через кого-то – тоже. Следственный комитет успешно использовал его в своих интересах, безнадёжно закапывая всех, кто оказывался в немилости у государства. А раз грешны были все, то и шансов избежать наказания не было.

Судьи, работавшие с ним, сами его побаивались. Он с железобетонной логикой выстраивал линию обвинения, выкручивая букву закона так, что многие матёрые адвокаты впадали в отчаяние.

Волохов его уважал и не боялся, но тоже не любил работать в противостоянии с этим сложным человеком. К тому же он переживал, выдержит ли Лера его лишённый любых эмоций и человеческой жалости допрос. Он говорил быстро и очень чётко. Лера, по совету Даниила, отвечала серьёзно и коротко. Только по делу: ни шагу вправо или влево. Перед судьёй и прокурором стояла задача добраться до всех виновных, терзая свидетелей и вычленяя среди них возможных сообщников.

Дима смотрел на часы и переводил взгляд с Леры на Даниила. Обещанные полчаса закончились сорок минут назад, а допрос продолжался. Он отчётливо слышал, что голос Леры от напряжения уже начал подхрипывать.

Волохов глянул на Сокола и покачал головой: “Это не конец”, – достал очередной чистый лист и продолжил делать заметки.

Ожидание тяжёлого финала заставляло Диму нервничать, будто судили его самого, хотя Даниил дал ему чёткие инструкции, что делать и говорить, если допрос зайдёт максимально далеко. И всё же он надеялся, что прокурор не коснётся…

– …если вы не знали о финансовых махинациях мужа, какова была причина развода?

– Ваша честь, протестую. Вопрос не касается незаконных финансовых операций.

Но судья отклонил протест Волохова, потребовав у прокурора пояснить ход мыслей.

– При разводе происходит раздел совместно нажитого имущества, коего у господина Багрянцева было, как мы знаем, более полумиллиарда только в рублях.