И вот сегодня, сидя за круглым столом в своей уютной столовой, Елизавета незаметно рассматривала лицо мужа. Он казался озабоченным и каким-то уставшим. На лбу все четче прорисовывались горизонтальные линии, делающие его на несколько лет старше. Дубровская утешала себя, говорила, что это обычные мимические морщины. Ведь Андрею всего тридцать лет, до старости еще далеко. Но где-то в глубине души она понимала: ей стоит остановиться и подумать о том, как вдохнуть в их брак новую жизнь. В прямом смысле этого слова. Но как это сделать, если ей поручили ведение интереснейшего дела, способного придать карьере космическое ускорение?

«Если мне удастся защитить Лещинского и все закончится благополучно, я тут же все изменю, – подумала про себя Елизавета. – Честное слово, так оно и будет».

«А если известный адвокат загремит на пятнадцать лет?» – ехидно спросил внутренний голос.

«Все равно. Обещание остается в силе», – решила она.

Андрей, конечно же, ничего не знал об этом внутреннем диалоге Лизы с самой собой. Он спокойно жевал макароны, не подозревая, что в его жизни скоро произойдут грандиозные перемены. Конечно, это случится не раньше, чем закончится процесс по делу Лещинского.

Внешность Лещинского произвела на нее самое благоприятное впечатление. Импозантный мужчина в самом расцвете зрелой красоты. Конечно, на висках у него уже серебрилась седина, а на лице залегли морщины, но это его ничуть не портило. Скорее, даже придавало облику некоторую фактурность. Легкая небритость тоже шла ему. А удивительный спортивный костюм белого цвета и вовсе навевал ассоциации с курортами южных морей. В общем, в его облике не было ничего тюремного и затрапезного. Шик и аккуратность, которым он не изменял никогда.

– Ну, вы тут побеседуйте, – улыбнулся Карасев, обращаясь к Елизавете и Лещинскому. – А то потом скажете, что я вам не давал времени для того, чтобы обсудить линию защиты.

– Нам ничего не нужно обсуждать! – нервно среагировал Лещинский. – Ни к чему зря терять время!

– Времени теперь у вас вагон, – многозначительно добавил следователь, направляясь к двери. – Как жаль, что я не могу предъявить вам чек на почасовую оплату!

Дверь с зашторенным окошком захлопнулась, оставляя Елизавету наедине со своим подзащитным.

– Какой нахал! – произнес Лещинский, имея в виду, конечно же, следователя. – И с ним мне придется работать. О, боже!

– Мы будем работать вместе, – пообещала Елизавета.

Лещинский уставился на нее, словно соображая, откуда она тут взялась.

– Давайте обсудим с вами позицию, которой будем придерживаться на следствии и в суде, – сказала она, ничуть не робея под его пристальным взглядом. – Нам предстоит непростое дело. Тем более, вас взяли на месте преступления, и, быть может, мы отбросим сразу некоторые варианты защиты, которые заведомо не принесут нам успеха.

– Постойте, – оборвал он ее довольно невежливо. – Кто вам сказал, что я собираюсь с вами что-то обсуждать?

Теперь уже пришел черед удивляться Елизавете.

– Но это же естественно! Я – ваш адвокат.

– Кто сказал?

– Что «кто сказал»? – запуталась она.

– Кто сказал, что вы – мой адвокат?

Дубровская опешила:

– Но позвольте! Я думала, что мы решили этот вопрос. Вы в присутствии следователя подтвердили, что не возражаете против моего участия в деле?

Лещинский посмотрел на нее снисходительно.

– Милочка моя! Я согласился на ваше участие только потому, что у меня не было другого выхода. Не будь вас, мне бы прислали Иванова, Петрова, Сидорова и далее по списку. Вы правильно заметили, что участие в моем деле защитника обязательно. – Он скривил губы. – Но вы будете моим адвокатом только на бумаге. Формально. Ясно я выражаюсь? Защиту буду осуществлять я сам. От вас требуется лишь присутствие.