«Держать дома! Как собаку!» – презрительно поджал губы судья.

– Выражала ли Сереброва желание развестись с супругом?

– Да, она поговаривала об этом. Думаю, что, если бы не произошло убийство, развод состоялся бы очень скоро. Повторяю, о любви тут не могло быть и речи. Временное развлечение, не более того.

– Собиралась ли Инга Петровна в случае развода обеспечить бывшего супруга жилплощадью или каким-либо содержанием?

Вощинский злорадно улыбнулся:

– Знаете, Инга была не такой. Она выставила бы молодчика за порог с пижамой и зубной щеткой. Вряд ли он мог рассчитывать на большее. Кстати, примерно так она ему и говорила.

– Значит, в случае развода Серебров не получил бы ни копейки?

– Совершенно верно.

– Тогда он был заинтересован в том, чтобы не допустить развода, – заключила Прыгунова. – И ему не оставалось ничего иного, кроме как совершить убийство!

Дубровская подскочила на месте:

– Протестую, ваша честь! Прокурор делает выводы за потерпевшего.

Судья недовольно вздохнул. Адвокат права, будь она неладна.

– Государственный обвинитель, не забывайте, что слова с обвинительной речью вам еще не предоставляли. Вы ведете допрос. Задавайте вопросы потерпевшему в подобающей форме.

– Скажите, вы имеете материальные претензии к подсудимому? Будете ли настаивать на возмещении материального и морального вреда? – продолжила прокурор. – Вы потерпевший, стало быть, у вас есть такое право.

Вощинский печально улыбнулся:

– Безусловно, смерть сестры была для меня большой утратой. Мы были с ней очень близки. Но я не буду заявлять гражданский иск. У него все равно нет ни копейки. Я бы только просил уважаемый суд лишить его фамилии Серебров. Вы наверняка знаете, что Дмитрий взял ее во время заключения брака.

«Взял фамилию жены? – изумился судья. – Ну точно, все не как у людей!» Но вслух Беликов произнес другое:

– Мне понятны ваши чувства. Но, к сожалению, ваша просьба вне компетенции суда.

Вощинский склонил голову:

– Что же, раз так… Но мне прискорбно сознавать, что убийца будет носить фамилию моей бедной сестры…

– У защитника имеются вопросы к потерпевшему? – повернул судья голову в сторону адвоката Дубровской.

– Да, ваша честь. У меня есть вопросы к потерпевшему, – заявила Елизавета.

Вощинский мигом подобрался, словно заранее ожидая какого-то подвоха. В его глазах промелькнуло легкое беспокойство.

– Вот вы говорили, что счастливые супруги должны быть вылеплены из одного теста, – проговорила она, сверяясь с записями. – А вам известно, кто такая Агата Кристи?

– Агата Кристи? – округлил глаза Вощинский. – Вы имеете в виду английскую писательницу?

– Да, классика детективного жанра, – подтвердила Лиза. – Так вот она в тридцать девять лет вышла замуж за молодого археолога. К слову сказать, ему было всего двадцать шесть. И писательница прожила с ним до глубокой старости. Помнится, она даже шутила: «Как хорошо иметь мужа-археолога – чем старше ты становишься, тем ценнее выглядишь в его глазах». Удивительно, правда?

Вощинский, не мигая, смотрел на Дубровскую.

– Боюсь, я не понимаю вас, – еле слышно проговорил он.

Кстати говоря, лицо прокурора тоже выражало недоумение, только несколько иного свойства. Прыгуновой было неясно, почему судья не делает замечания адвокатессе, у которой от пережитого волнения, должно быть, ум заехал за разум. Но Беликов был озадачен не меньше государственного обвинителя, поэтому позволил защитнику нести ахинею и дальше.

– А Оноре де Бальзак? – вопрошала тем временем Лиза. – Избранница великого французского писателя была на год старше его матери. А Айседора Дункан, которая была старше Есенина на восемнадцать лет?