Посмотрев на циферблат ручных часов, Алекс удрученно покачал головой. До конца дня оставалось совсем мало времени, а сделать предстояло еще так много. Понимая, что в ближайшую ночь поспать ему не удастся, Алекс набрал полную грудь воздуха, ненадолго задержал дыхание и с шумом выдохнул.

– Ну, понеслась, – он отдал громкую команду самому себе, уселся за рабочий стол и открыл крышку ноутбука.

Наступил первый этап – поиск и анализ информации. Пока что Алекс плохо понимал, в какую именно игру втягивался. Для начала, стоило досконально изучить своего нанимателя. Чем была церковь? Чем она хотела быть? И главное – чем выглядела в глазах посторонних людей? Эти первоочередные вопросы нуждались в ответах.

Струйный принтер с характерным жужжанием принялся одну за одной выплевывать распечатки газетных статей, посвященных деятельности Русской православной церкви, официальные и неофициальные биографии ее лидеров, статистику, отчеты, словом – все, что могло хоть как-то помочь разобраться в медийном фоне, расстилавшемся вокруг христианского духовенства. Алекс неторопливо перебирал глазами распечатанные материалы, кропотливо разбираясь в перепитеях чуждого для него мира клириков. И чем глубже он погружался в эту кроличью нору, тем больше вопросов у него возникало.

Церковь – как организация – оказалась сложным клубком, сотканным из проблем и противоречий. Была ли ей присуща та истинная святость и спасительная функция, о которых утром того дня говорил патриарх Сергий? Или же священник просто вешал елейную лапшу на уши собеседника, стараясь выдать желаемое за действительное? Однозначные ответы на эти вопросы Алекс пока решил не искать. «Нет оснований на слово верить или не верить Сергию, – подумал он. – Показное благочестие священника может быть лишь маской, скрывающей жажду личной выгоды. Или же, напротив, его помыслы кристально чисты и искренни. Сейчас оба варианта имеют право на существование и делать выводы еще рано. Пока что рано».

Оставив в стороне размышления о духовно-нравственной сущности церкви и ее декларируемых ценностях, Алекс предпочел сконцентрироваться на более приземленных вещах, в первую очередь – неприятных бытовых деталях, лежавших на поверхности и бивших по церковной репутации с постоянством отбойного молотка. Доверие людей к институту православия то и дело подрывалось новостями о постыдных происшествиях с участием священнослужителей, фотографиями предметов роскоши, которыми те владели и регулярными скандалами, неустанно возникавшими по вине клерикалов. Масла в огонь подливали пресса и социальные сети, всегда готовые с радостью сенсационно сорвать очередной покров с «лицемерного» духовенства, стоило лишь отдельным священникам по собственной глупости совершить даже малейшие проступки.

Одновременно Алекс отчетливо разглядел бурный поток кулуарных игр, протекавший сквозь церковный быт и основательно пропитанный духом византийщины: внутри клира непрерывно формировались союзы и группировки, а многочисленные епископы противостояли друг другу, не гнушаясь использовать в борьбе любые инструменты, особенно – прессу. И даже избрание Сергия на Патриарший престол после вдумчивого изучения представало в глазах Алекса не просто рядовым – хотя и важным – религиозным событием, а целой коварной операцией, полной интриг, загадок и секретов.

«Кто такой Сергий?» – Алекс держал в руках распечатанную фотографию патриарха и внимательно вглядывался в черты его лица.

По сравнению с большинством других архиереев – высших чинов духовенства – Сергий был весьма молод. Судя по довольно скупым и обрывочным сведениям из «Википедии», нынешний патриарх родился и вырос в неполной семье и воспитывался лишь матерью – учительницей начальных классов небольшой школы в пригороде Томска. В немногочисленных интервью Сергий никогда не говорил о судьбе своего отца и всякий раз уклонялся от вопросов о нем, оставляя простор для пестрых слухов, приписывавших Кантемирову-старшему то судьбу погибшего на чужбине разведчика, то участь репрессированного «врага народа».