Прямо перед закрытием в магазин ворвалась доктор Пирс с двумя пакетами из «Матери и дитя» и спросила, приготовил ли я для нее «Да, я хочу заняться сексом с тобой». Доктору не мешало бы помыть голову и надеть юбку пошире – в той, что на ней была, чересчур узкой, у нее заметно выпирал живот. Я направился в подсобку и с некоторым замешательством обнаружил, что доктор Пирс последовала за мной.

– Боже, сколько книг! – огляделась доктор. – Тесновато для двоих, как думаешь?

С великим облегчением я услыхал дверной колокольчик, но, выйдя в зал, оторопел – в магазин пожаловали Георгина с Грейси.

– Почему ты стоишь в темноте? – спросила Грейси.

Не успел я ответить, как из подсобки выплыла доктор Пирс:

– Огромное вам спасибо за прекрасное обслуживание. Вы умеете найти подход к каждому клиенту. Как же мы огорчимся, когда независимые книжные магазины исчезнут.

Подхватив свои пакеты, доктор удалилась, а я поинтересовался у Георгины, что она делает в городе. Оказалось, она сожалеет о нашей ссоре, берет свои обвинения обратно и по такому случаю предлагает поужинать всем вместе в заведении Уэйна Вонга. К несчастью, когда мы шагали в ресторан, мимо проехала доктор Пирс. Притормозив, она окликнула меня:

– Адриан, забыла спросить, нельзя ли заказать продолжение «Да, я хочу заняться сексом с тобой»? По-моему, оно называется «Извини, но я больше не хочу заниматься сексом с тобой».

В этот миг я осознал, что мне не придется орудовать палочками для еды ни сегодня вечером, ни в обозримом будущем. Георгина выпустила руку Грейси, развернулась и застучала шпильками вверх по улице.

Дневник, кто бы осудил меня, продолжи я путь в ресторан Уэйна Вонга? В конце концов, с утра у меня во рту не было ничего, кроме батончика «Твикса», и я с наслаждением предвкушал жаренные в масле клецки, говядину с имбирем и ароматную лапшу. Однако я повернул назад следом за женой.

– Почему мамочка от нас убегает? – спросила Грейси.

Я объяснил, что мамочка тренируется для участия в любительском марафоне.

Скандал из-за доктора Пирс не утихал до глубокой ночи. Я совершенно вымотан и опустошен. Георгина не стеснялась в выражениях, часто жестоких и несправедливых, она разнесла в пух и прах свойства моего характера, мою наружность, манеру одеваться, моих родителей, то, как я ем, сплю, пью, хожу, смеюсь, храплю, постукиваю по зубам, щелкаю костяшками пальцев, рыгаю, пукаю, протираю очки, танцую, ношу джинсы, подтягивая их до подмышек. Я не смотрю «Икс-фактор»[29] и «Большого Брата», безобразно вожу машину… Скорбное перечисление перемежалось слезами и рыданиями. Я пытался обнять ее, утешить, но она отталкивала меня с криком:

– Обнимайся со своей докторшей Пирс! Тебе ведь этого хочется!

Я возражал: частые роды пагубно сказались на сексуальной привлекательности доктора Пирс, и хуже того, она перестала следить за собой.

– Твоя мать предупреждала меня, – причитала Георгина, – мужчины в семье Моулов привередливы, их женщины не должны весить больше шестидесяти с половиной кило! Я старалась похудеть, Адриан, но ты требуешь, чтобы в доме не переводилось шоколадное печенье!

В полночь, когда жена наконец заснула, я вышел на улицу. Ярко светила луна, восточный ветер молотил по живым изгородям, пока я, спотыкаясь, шел по подъездной дорожке – она была вся в ямах, – чтобы позвонить Пандоре. Я собирался оставить сообщение – Пандора почти никогда не берет трубку, – но она ответила сразу же:

– Господи, что случилось? У вас кто-то умер?

Я извинился за поздний звонок и объяснил, что мне срочно нужно с ней поговорить.