– Простите, Иван Федорович, но мне кажется, что выхода особо нет, – тяжело вздохнув, печально ответил Иванцов. Он развел руками, показывая свою беспомощность и полную неспособность предложить хоть что-то дельное в данной безвыходной ситуации. – Нам попросту негде взять такое количество недостающих линкоров…

– А я так не думаю, – загадочно промолвил Самсонов, вдруг сощурив маслянистые поросячьи глазки и одарив собеседников многообещающей ухмылкой. Лицо его приобрело ехидно-заговорщицкое выражение. – Думаю, выход есть всегда. И он лежит буквально у нас перед глазами. Нужно просто хорошенько приглядеться к тактической карте и проявить фантазию…

С этими словами командующий неожиданно резко вскинул голову и окинул каким-то новым, на удивление внимательным и хищным взглядом живописный строй из полутора десятков сверкающих линейных кораблей, неспешно выплывающих из черноты космоса и растянувшихся в идеально ровную походную колонну на подходах к фактории. Корабли величаво скользили меж усеянных обломками и покореженными остовами американских дредноутов полей недавней битвы, грациозно лавируя. Малахитовые борта этих величественных космических левиафанов ярко вспыхивали и переливались всеми цветами радуги в лучах местных огней, являя собой поистине завораживающее зрелище.

Перехватив изумленный взгляд Иванцова, Самсонов с довольным видом ухмыльнулся и, ткнув пальцем в сенсорный экран тактической карты, где светящейся точкой было обозначено мое судно, презрительно захохотал:

– Ха-ха, вы только полюбуйтесь на это, господа. Неужто мне изменяет зрение? Васильков у нас, оказывается, теперь тоже пребывает в должности командующего – и кто бы мог подумать! Напомню это все тот же прохиндей и пройдоха, из-за которого мне довелось угодить под Трибунал и распрощаться со своими адмиральскими регалиями пусть на время, но все же… Интересно, и кто же это додумался произвести столь странное назначение? Неужели Козицын постарался?

На самом деле, Самсонов был прекрасно проинформирован обо всех обстоятельствах моего внезапного возвышения, когда вице-адмирал Козицын прислал ему подробную реляцию о недавней триумфальной победе моей 27-ой «линейной» над эскадрой Элизабет Уоррен. Так что сейчас он лишь делал страшно удивленное лицо, притворно ахая и охая насчет моей якобы сомнительной репутации и юного возраста, и всячески давая понять подчиненным, будто появление контр-адмирала Василькова на командной должности – сущее недоразумение.

Однако сейчас по большому счету, Ивану Федоровичу было глубоко наплевать, кто конкретно возглавлял эту внушительную эскадру линкоров – будь то даже я, его злейший недруг. С другой стороны это даже в плюс. Ведь командующий отлично понимал, что на самом деле я еще не был официально утвержден в должности полноправного командующего дивизией. Это, как ни крути, накладывало на мой статус определенные ограничения и не позволяло мне, к примеру, отдавать приказы без согласования с Самсоновым по собственному усмотрению.

Хотя в сложившейся ситуации тотального кадрового дефицита, сложного положения на фронтах и крайнего недостатка по-настоящему опытных боевых адмиралов, даже сам придирчивый и сварливый Иван Федорович вынужден был смотреть сквозь пальцы на мое стремительное продвижение по службе. В конце концов, с моим фантастическим везением, бесспорной одаренностью флотоводца и бесшабашной храбростью сейчас приходилось считаться даже самым отъявленным скептикам и недоброжелателям.

Так что все эти язвительные ужимки и ехидные смешки по поводу моего нового высокого звания были сейчас со стороны Самсонова просто игрой на публику, обязательной частью привычного образа командующего в кругу своих приближенных. На самом же деле, увидев приближающиеся в полном составе корабли моей эскадры, главнокомандующий испытал ни с чем несравнимое облегчение и даже, пожалуй, самую настоящую радость. Еще бы – пятнадцать новеньких, с иголочки, линейных дредноутов сами приплыли к нему в руки, словно манна небесная! Да еще под чьим командованием…