– Под ноги смотреть надо. Чай, не слепая! – раздражённо рявкнул кто-то Алине в самое ухо и ощутимо шлёпнул по спине.

– Ой, – подскакивая на ноги и вертя головой по сторонам в поисках обидчика, пискнула Алина. – Да покажись ты, человек-невидимка! А то сейчас как дам! Больно будет! – заверещала девушка, размахивая руками, пытаясь вспомнить приёмы самообороны, которые показывал Василий Муромович на занятиях.

– Ты смотри, размахалась крыльями, чисто курица, – фыркнул все тот же голос и Алина, наконец, сообразила глянуть вниз.

Пенёк смотрел на нее насупив брови и угрожающе выставив палец. Точнее, ветку с отростками, которые отдалённо напоминали костлявую ладонь.

– Эт-то что? Эт-то как? Ты… вы кто? Куда я попала, а? – в очередной раз плюхнувшись на многострадальную пятую точку, вскрикнула вконец измученная Алина Подкидная, окончательно осознав, что попала не домой, а в очередной антиволшебный мир. И теперь главное – не выдать свои магические способности, иначе спалят на костре как ведьму или в реке утопят.

– Куда-куда… Раскудахталась тут… На Кудыкину гору, знамо дело, – фыркнул пенёк, до растерянной Алинки наконец-то дошло: мир самый что ни на есть магический.

Если, конечно, говорящий пень ей не привиделся от дикой усталости. Всякое бывало, от частого скаканья по межмировым порталам. Она за последние сутки отпрыгала пять миров подряд, торопясь быстрее справиться с наказанием, вернуться домой, в родное общежитие. Студентка закрыла глаза, потёрла веки кулачками, потрясла головой и снова распахнула ресницы.

Широкий приземистый пень никуда не делся. Мохнатые зелёные брови грозно нависали над впадинами в коре, из которых на путешественницу сердито поблёскивали глаза, похожие на маленькие болотца, подёрнутые серо-бурой ряской. Ручки-веточки упирались в деревянные бока. Неправильной формы дупло у самых корней напомнило искривлённый недовольством рот, нарост пониже глаз до жути походил на толстый нос.

– З-здрасте, – вежливость – оружие королей, внушала ей экономка женского общежития, к которой Алина привязалась, не зная родной матери.

Алина была абсолютно уверена в том, что точность – оружие царственных особ, но спорить с Пелагеей Сварговной не решалась.

– Да уж и тебе не хворать, окаянная, – поздоровался пенёк.

– Меня Алиной зовут, – выдавила из себя девушка и зачем-то отрапортовала. – Алина Подкидная, студентка пятого курса МАД. Нахожусь на задании.

– Кхм… Колоброд Колобродович, страж лесной, к избушке за номером тридцать пять приставлен порядок блюсти, гостей встречать, Яге помогать.

– Кому? – вытаращилась на говорящий пенёк Алинка. – Какой Яге?

– Яге-Ягушеньке, моей душеньке. Пять веков мы с ней туточки обитали, друг дружку не обижали, дочку Ягушенькину, потомственную ведьму Адушку ро́стили, собирались замуж отдать за Ивана да за царевича-а-а… – существо вдруг заголосило в голос, старательно копируя деревенский говор. – Только пришёл гад проклятущий, заморочил царевичу голову-у-у, натворил дел. Нет теперь Аделю-у-ушки-и-и… В сырой темнице томится-а-а-а… – пенёк моргнул, болотца-глаза заблестели и потекли ручейками смоляные слёзы по деревянным щекам.

– Так кто томится-то? Царевич или Аделинушка? – сочувственно глядя на пень, робко уточнила Алина, под конец окончательно запутавшись в завываниях.

Пенёк последний раз всхлипнул и строго глянул на девушку:

– Не твоего ума дело, – но тут же судорожно всхлипнул, закатывая глаза.

– Ну что вы, Колои… – запутавшись в непривычном имени, Алина запнулась.

Но тут же решительно взяла себя в руки, вспомнив девиз родного факультета спасателей: «Всех спасу, Гринпис не опозорю!»