За год я многое успела узнать и понять об этом мире. Что-то находила сама, что-то спрашивала у Аялы, с ней мы приятельствовали. Не дружили, нет, но из всех людей в этом мире она стала для меня самой близкой. И если бы не её желание сохранять дистанцию, я бы с удовольствием проводила с ней больше времени. Она же нашего общения по-прежнему стеснялась.

О себе она говорила очень мало, но я уже знала, что она была одинокой. Жизни родителей и трёх братьев унёс пожар. Девочка то ли винила себя в том, что выжила, то ли просто замкнулась, но на контакт шла неохотно. Единственной, к кому тянулась Ая, стала Эльдига. Пожилая кухарка излучала собенное, материнское тепло, и рядом с ней я тоже всегда остро скучала по маме.

Другие слуги продолжали вести себя со мной, как с умственно отсталой. Разубеждать кого-то желания не появлялось. С одной стороны, я боялась поменять ситуацию к худшему. С другой — всегда знала, какие они на самом деле. Молча помогала хорошим людям и с ответным небрежением вела себя с остальными.

Дий оказался не единственным мужчиной, которому пришла в голову светлая мысль воспользоваться моей мнимой неразумностью. У меня появилась привычка быть начеку и постоянно ожидать подвоха. Почему-то незазорным для многих наёмных работников считалось сначала унижать юродивую и вслух смаковать особенности внешности, а потом наедине пытаться залезть под подол. Отвращение к таким мужчинам я даже не особо скрывала, благо, что после отказа они оставляли меня в покое. Насиловать — к сожалению кровожадной Тьмы — никто не пробовал, то ли боялись потерять работу и получить взбучку от дая Иссона, то ли верили, что могу навести на них порчу.

Мой языковой прогресс оценить было сложно. Я много и бегло читала, но вот разговорной практики отчаянно не хватало. Аяла хранила мой секрет, и никто не знал, что я уже неплохо говорю на местном наречии. Я понимала: если станет известно, что я такая же, как остальные, то меня быстренько уберут из библиотеки.

Полгода назад я начала учить заклинания. И с ними дело обстояло непросто. Для начала их требовалось запомнить, а потом — отработать где-то в безлюдном месте. При этом силы у меня оказалось так много, что делать это в своей комнате в замке было просто опасно. Для тренировок я выбирала пустое поле или лес подрему́чее. Ни нападающих, ни диких зверей не боялась. Столкновение со стаей волкоподобных тварей показало, что Тьма отнюдь не шутила, когда предлагала кого-нибудь придушить. Стоило отпустить магию на волю, как животные благоразумно разбежались в стороны и скрылись в чаще. Гулять по лесу удавалось только по выходным, всего лишь трижды в месяц. А вот уединённое каменистое плато обнаружилось в часе ходьбы от замка, и все погожие вечера я проводила там.

Замок стоял на холме, его окружали плодородные земли. Самым большим шоком для меня стала местная природа. Весной всё расцвело и… заалело. Нет, никаких привычных глазу зелёных красок, леса и луга разливались винными лужами. Казалось, что в мире царит бесконечная осень. От этой картины пробирала оторопь, и потребовалось несколько недель, чтобы перестать вздрагивать при виде бордового луга.

В долине протекало несколько речушек. Весной они выходили из берегов, а летом становились тонкими и мелкими. Но для земледелия хватало. Здесь собирали два урожая в год — в середине лета и поздней осенью. Сельская жизнь вокруг была простой и понятной. На полях хозяина — грандая Дамми́ра Асу́льского — росли местные аналоги конопли и крапивы. Из них здесь делали верёвки, канаты, ткани и бумагу. Основные производства лежали поодаль от замка, поэтому я редко пересекалась с их работниками. На фабриках трудились сотни людей. Туда даже магов нанимали.