Сглатываю, судорожно ища в мыслях, что можно такого сказать, чтобы хоть немного разрядить обстановку. Но Адам первым нарушает паузу:

— Я вижу, что чисто, — хмыкает чему-то.

Решаю не уточнять, к чему такая реакция — хотя, чёрт возьми, и вправду интересно, что у этого парня на уме. Ну, кроме того, что так ясно читается в его глазах. Вот как раз этого нам лучше всячески избегать...

Потому старательно делаю вид, что не замечаю, как его словно примагниченный ко мне взгляд неспешно гуляет по телу, очерчивая чуть ли не каждую чёрточку.

Куда более спокойно, чем чувствую себя на самом деле, веду Адама в свою комнату. Достаю там аптечку, пока он усаживается на диван, наконец отведя от меня взгляд, чтобы окинуть им всё пространство вокруг. Включая мою незаправленную кровать. И плюшевых мишку с зайцем на ней…

— Сначала займёмся твоими ранами, потом чай, — мой голос почему-то звучит хрипло, когда разворачиваюсь к Адаму с аптечкой на руках. — Или ты хочешь нормально поесть?

Если уж честно, раны на нём настолько пустяковые, что по ним и не стоило бы поднимать парня к себе… Но я ведь повод нашла. Да и он ждёт, совсем не отказывается от предстоящей медицинской процедуры.

— Не особо, ел уже, — чуть напряжённо откликается.

Понятия не имею, как улавливаю эту интонацию в его голосе, потому что держится Адам слишком уверенно и нагло. Не сводит с меня взгляда, пока приближаюсь к нему... И когда сажусь на диван совсем рядом.

— Я тоже ела, — говорю, силясь хоть как-то перебить только нарастающую взвинченность.

— На свиданке? — хмурится Адам.

Мне кажется, или этот вопрос звучит обвинительно?

Смачиваю ватный диск в антисептике и, чуть помедлив, подношу его к лицу Адама. Надо же, рука даже не дрожит, почти касаясь его… Только вот взгляд выдержать становится труднее.

— Не напоминай, — пытаюсь по-дружески усмехнуться, мол, и сам видел.

Адам дышит чуть тяжелее. Его горячий выдох обдаёт мурашками мою руку, и я буквально чудом ею не дёргаю.

— А что так? — пренебрежительно насмешливо. — Не зашло?

Вот не знакомо ему чувство такта, судя по всему. Но отвечать ему не буду. Хотя и жутко не по себе молчать, когда его взгляд ощутимо гуляет по моему лицу, а оно, кстати, близко к его…

Если честно, я подобного волнения не испытывала даже с бывшим, который стал моим первым и единственным парнем. Хотя тогда была по-наивному влюблена и млела, как дурочка, но чтобы до сбивчивого дыхания и неровного сердцебиения... Мощная всё-таки у Адама энергетика.

И не сказать, чтобы тяжёлая, кстати. Более того, пока я касаюсь его, мягко проводя по ранам и чувствуя, как он напрягается — словно связь какую-то между нами ощущаю. Довольно странную... Но как будто с кем-то близким сижу здесь, а не опасным непредсказуемым типом без тормозов. С кем-то уязвимым.

По венам растекается странное тепло. И сердце тормошит без передышки.

Адам чуть морщится, когда я наконец смотрю на него. На всякий случай ослабляю напор движений очередным диском.

— Не больно? — уточняю мягко и почему-то чуть тише.

— Нет, — сипло выдавливает он, и, чуть поколебавшись, вдруг спрашивает: — Ты умеешь делать оригами?

Хм… Неожиданный вопрос. Очень-очень неожиданный. Аж со всей серьёзностью к нему подхожу:

— Ну так… — тяну со странной неловкостью. — Не особо круто, но мы с папой в детстве делали. Тебе нравится оригами?

— Нет, — по-странному жёстко отвечает Адам. — Что вы делали? — тут же требовательно.

Ладно… Не буду даже пытаться вникать в причинах чуть ли не агрессивного интереса к такой безобидной теме, как оригами.