Тот даже не взглянул.

– Кто-то из ваш коллектив написать, что это, – пухлым морщинистым пальцем он провел по английским словам под эскизом, – эволюционный пушка. Правильно?

– Правильно, – ответил Пит, – и будьте с ней осторожны, она способна превратить вас в сгусток первичной протоплазмы.

– Это пока эскиз, – ухмыльнулся советский чиновник, – а для того, о чем вы говорить, нужен как минимум действующий модель. Вы работать у Ланферман? Создавать опытный образцы, проводить испытаний? Кажется, я угадать. Меня звать Аксель Каминский. – Он протянул руку Питу. – А вас…

В этот момент на мостовую возле кофейни плюхнулась патрульная машина нью-йоркской полиции. Двое полицейских в форме, руки на кобурах, быстро вошли в помещение и пробежались взглядом по залу – от таких глаз не укроется ничто и никто, если представляет собой потенциальную опасность, неадекватно себя ведет или передвигается, а в особенности если способен достать собственное оружие.

– Сюда, – помахал полицейским Ларс.

Ему все это очень не нравилось, но советский представитель вел себя как круглый идиот. А чего еще мог он ждать, столь нагло подходя к Ларсу, да еще в общественном месте? Он встал из-за стола и протянул бумагу первому подошедшему полицейскому.

– Вот этот человек, – указал он на пожилого чиновника из Восточного блока, который нервно барабанил по своему портфелю, – нарушил постановление Верховного суда округа Квинс. Арестуйте его. Мой адвокат будет добиваться предъявления ему официального обвинения. Сообщить вам об инциденте – моя обязанность.

Он подождал, пока полицейские прочитают текст документа до конца.

– Я всего лишь хотеть знать, – жалобно ныл представитель Советского Союза, – что значить цифра семьдесят шесть, которую вы поставить…

Его увели. Двое парней в модных костюмах, не проронив ни слова, проводили своего товарища холодным рыбьим взглядом, но не вмешались в действия городской полиции и через минуту с невозмутимым видом покинули кофейню.

– Что ж, – сказал Пит, снова садясь за стол, – по крайней мере, обошлось без лишнего шума.

Однако лицо его болезненно морщилось.

– Десять против двадцати, что он из посольства.

– Да, – согласился Ларс.

Не было никакого сомнения, что старичок – не агент органов безопасности, а чиновник. Ему дали поручение, он попытался выполнить, чтобы начальство было довольно. Все они крутятся в одном колесе. И советским властям этот инцидент вряд ли доставит удовольствие.

– Странно, что их заинтересовала двести шестьдесят пятая, – сказал Пит, – с ней у нас все шло как по маслу. Как думаешь, кто из твоих работает на Кей-Эй-Си-Эйч? Может, поручить ФБР проверить?

– У нас в конторе, – ответил Ларс, – ни ФБР, ни ЦРУ никого не найдет, гарантирую. И ты это прекрасно знаешь. А вот насчет ланфермановской фирмы не уверен. Что скажешь? Между прочим, я своими глазами видел снимки ваших моделей.

Конечно, он это прекрасно знает. И его беспокоит не тот факт, что в корпорации «Мистер Ларс» сидит агент Кей-Эй-Cи-Эйч и разведка Восточного блока о результатах работы медиума знает ровно столько, сколько сам Ларс об эскизах Лилы Топчевой, а тот странный интерес к разработке под номером двести шестьдесят пять и всем, что связано с ее «внедрением». Потому что к этому проекту он относился особенно трепетно. Он ревниво следил за каждой стадией работы. Как раз на этой неделе на огромных подземных полигонах Ланфермана проверялся опытный образец этой установки.

И испытания принесли кое-какие любопытные результаты.

Но лучше поменьше об этом размышлять, иначе придется менять работу. Ни Джека Ланфермана, ни тем более Пита он ни в чем не винит. Не они придумали эту игру и правила к ней. Им приходится лишь молча эти правила соблюдать, как, впрочем, и ему тоже, ничего не поделаешь, такова жизнь.