- Это ещё почему? – спросила Соня.

- Смертельно опасно, - Адриан пожал плечами, - прежде, чем маниок будет пригоден в пищу, его надо мелко порезать или перетереть, после чего оставить на несколько часов на открытом воздухе, чтобы испарилась синильная кислота.

Мы с Соней переглянулись. Потом я не выдержал, засмеялся в голос.

- А ты отличный парень! – сказал я, - чувство юмора у тебя точно наше!

- Какой юмор? – Адриан удивлённо захлопал глазами.

Я осёкся.

- Насчёт синильной кислоты, - произнесла Соня, - ты ведь не серьёзно, да?

- Да это даже дети знают! – гид всплеснул руками, - без обработки маниок смертельно ядовит.

- Блин, я и не подозревал, что у гвинейцев так много общего с японцами, - заметил я.

- Общего? – Адриан снова посмотрел на меня растеряно и даже как-то затравленно.

- Ну, японцы едят рыбу фугу, - ответил я, - если её приготовить неправильно, можно отравиться насмерть. У них этому учатся специальные повара, много лет. Европейцы заказывают фугу, когда хотят испытать острые ощущения. Потому что кто-то периодически всё-таки травится.

- Ну, во-первых, маниок едят не только гвинейцы, а вообще вся Африка, - заметил гид, - а во-вторых не ради острых ощущений и не от хорошей жизни. Это не самая здоровая еда, даже после обработки. Но если бы не маниок – есть было бы совсем нечего. Понимаете? – он вздохнул и добавил: - я мечтаю, что когда-нибудь мы выберемся из этой задницы, где мы находимся сейчас. И сможем перейти на нормальную пищу, как европейцы.

Я отметил про себя это «мы». Хоть парень и представился «наполовину русским», но, похоже, он ощущает себя местным в гораздо большей степени.

- Это было бы справедливо, - дипломатично заметил я.

- Конечно! – горячо согласился Адриан, - когда полетим завтра, вы увидите, насколько наша страна богата. Тут есть уран, алюминий, золото… мы не уступаем Европе по древности культуры. Да что там: мы сами толком не знаем, что у нас на самом деле есть. Потому что изучать было некому.

- Интересно, а почему местные даже между собой говорят на французском? – спросила Соня.

- Далеко не всегда, - улыбнулся Адриан, - французский – это язык межнационального общения. Универсальный. Как английский в Индии.

- У вас много национальностей? – спросил я.

- Три основных, и ещё много мелких. Это большая страна. Больше, чем кажется из Европы.

- Да, - согласилась Соня, - вероятно, вы правы.

- Понимаю, что сейчас вы видите нищету и неустроенность. Но, поверьте, мы добиваемся прогресса. Было гораздо хуже, - вздохнул Адриан, - мир меняется, и у нас появляется шанс. И то, что вы направляетесь изучать, может спасти очень много жизней. Вытащить из нищеты.

Гид понял, что увлёкся и сболтнул лишнего. Он опустил глаза, и принялся жевать очередной кусок говядины.

- Что вы об этом знаете? – всё-таки решился спросить я через минуту. В конце концов, Эльвира не накладывала никаких ограничений на общение с местным, да и Адриан не русский лётчик, чтобы следовать каким бы то ни было «допускам».

- Не многое, - вздохнул гид, - проклятое место, по мнению местных. Ну а как иначе? Все древности у нас считаются табу, местные стараются обходить их. И, наверно, правильно делают.

- И что, много у вас таких мест? – поинтересовалась Соня.

- Дофига и больше, - улыбнулся Адриан.

- А что значит «проклятое»? – продолжала Соня, - что будет, если там побываешь?

- Ну, считается, что в заброшенных местах водятся гули, - ответил гид, пожав плечами, - но это, скорее, арабское влияние. Мы мусульманская страна, знаете ли, со всеми вытекающими. И нечисть у нас тоже арабская. Конечно, у местных племён есть свои названия для злых духов и оборотней. Но про гулей знают все.