— Ульяновка, значит, — он прищурился, выкинул семечки и пошагал домой.

3. 3

Дом Григория Петровича Самоделова располагался на Заречье, и Михаил дошёл до парка. Ещё оставалась достаточно долго идти, и тут он вспомнил, что дома не живёт. А с бабкой переехал в квартиру.

Всплеснул руками, повернул назад и направился в центр посёлка.

Недалеко от Торговой площади располагался пятиэтажный многоквартирный дом, где теперь он жил. Странно, но он даже расстроился, что в квартиру надо. Сейчас бы к Лёве, к мачехе и бабкам. Даже не знал зачем именно. Чтобы радостью поделиться.

Спешить было собственно некуда, и Миша пинал ветки травы, сам себе улыбался. Достал телефон и стал печатать Оле сообщение.

Раз пятнадцать печатал, но всё стирал. Так ничего отправить и не смог.

Что написать? Как подойти к этому вопросу? Его дерзость, его наглость испарились, и он стоял одинокий, потерянный, посреди улицы, которую не узнавал.

И появившийся Макс возле него вообще оказался лишним.

— Я, между прочим, твоя совесть, — сказал Максим.

— Я такую девушку встретил, — Миша смотрел куда-то вдаль, не видел построек, а только лес вдали: на фоне темнеющего вечернего неба хвойные кроны высоких деревьев.

— Нармалёк, может забудешь про всю эту фигню, которая со мной случилась. Да плевать, Медведь, на всё! Блина, шурует к тебе бандитоз. Знаешь, я их ненавижу.

Миша обернулся.

Действительно шёл в его сторону один из одноклассников.

Это чистый криминальный чел. На голову ниже Мишки, тощий и всё время бритый. Киля, он же Илья Кириллов. Руки держал в карманах потрёпанных спортивок, с вытянутыми коленками. Взгляд лютый и холодный.

Илья Кириллов пытался после девятого класса поступить куда-то в училище, не получилось. После десятого тоже не срослось. Вот именно для таких был создан одиннадцатый «Б» класс. Для них даже школьная программа была упрощена, и спокойно можно было списывать на экзаменах, лишь бы на трояк вытянуть.

Хоть как-нибудь, но допинать школу. Зато с гордостью можно потом говорить: «Я окончил одиннадцать классов». Учителя надеялись что кто-нибудь из таких, как Киля, выбьются в люди и не пропадут. Но они реально сами-то не пропадут, они уже воры и бомбят народ. Трое из их класса уже сидят. Это потери с первого сентября.

Илья сплюнул на дорожку и подошёл ближе:

— Здоров, Медведь, — пожал Мишке руку. — Слышали, что у тебя тёрки. Кажется, Игорёк у нас все границы перешёл, — Киля воровато оглянулся по сторонам, он, собственно, и был вором. — Узнали, где они тусуются. В субботу хотим бомбануть хорошенько. Ты с нами?

— Не смей, Мих, ну нафиг, — бесстрашно возмутился Макс.

Киля даже не заметил его. Вообще беднягу никто не замечал, кроме Михаила.

Одно дело если бы Мишке предложили проучить, надрать уши и хорошенько отметелить. Но нет, «бомбануть» – это целый набор бандитских действий, где будет не только нормальная, здоровая драка, но и воровство.

На такое Михаил подписываться не собирался.

Но, похоже, было уже поздно. Механизм запущен, и он тому виной.

— Медведь, реально. Ты с батей больше не живёшь, никто ничего не узнает. Гопоту надо проучить.

— Я сейчас тебе секрет раскрою, Киля, — усмехнулся Миха. — Гопота – это мы с тобой, а они – мажоры.

— Тем более, — равнодушно усмехнулся Кириллов и пожал плечами. — Так чё?

— Я подумаю.

— Давай, думай. Лёве мы сказали, он согласился.

— Ёхарный бабай! — возмутился Мишка. — Лёву-то зачем тащить с собой? Ты как будто Лёву не знаешь?! Он если драться начнёт, его вообще нихрена не остановишь! Будет тебе: «никто не узнает».

— Лёва сегодня перешёл в наш класс, — торжественно объявил Киля и развёл руками. — Так что, братья, поздравляю, мы с вами в одной лодке.