– Ну ты попала.

– Пошёл ты ещё раз.

– Я тебя тоже люблю, солнышко.

Пропускаю его слова мимо ушей.

– Хорошие отметки. Не курить. Не употреблять наркотики. Не пить. И… не общаться с мамой.

– Хм. С последним пунктом я полностью согласен. Может быть, на этот раз у тебя получится?

Я злобно зыркаю на него. Он показывает мне средний палец. Боже, он меня бесит!

– Не материться. Быть дома вовремя.

Он вскидывает голову.

– Он тебя выпускает?

– Наверное, с GPS-маячком, вживлённым в лоб. Я должна отчитываться перед ним за каждую секунду, проведённую вне дома. О чём ты думаешь?

– Я думаю о том, что ты сообразительная девочка, которая сумеет у самого дьявола получить пропуск на выход из ада. Короче, ты выходишь из дома, я за тобой приезжаю. В любой день. В любое время. И в целости доставляю обратно вовремя.

Меня наполняет надежда, но этого мне недостаточно. Мне нужно больше, чем Исайя. Мне нужно кое-что ещё. Я тереблю полы блузки.

– Ты отвезёшь меня повидаться с мамой?

Он вздыхает.

– Нет. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Он её убьёт.

– Ну и ладно. Она сама это выбрала.

Я отшатываюсь, как будто он меня ударил.

– Как ты можешь так говорить?

Его взгляд снова становится гневным.

– Как? Несколько месяцев тому назад она позволила тебе истекать кровью у неё на глазах. Как она могла вернуться к этому ублюдку? Как она могла позволить тебе взять на себя её вину? Так что не надо давить на жалость, ладно? Не морочь мне голову. Ты поняла?

Я киваю, чтобы успокоить его, но знаю, что найду другой способ. Исайя прав. Я смогу обмануть Скотта, оставить при себе Исайю и найти возможность позаботиться о маме.

Он вытаскивает что-то из заднего кармана и суёт мне. Это новенький блестящий мобильник серого цвета.

– Мы видели, как Скотт выбросил твой мобильник в урну, поэтому я купил тебе новый и включил тебя в свой тарифный план.

Я улыбаюсь.

– У тебя есть план?

– У нас с Ноем есть план, и мы подключили к нему тебя. Так дешевле.

– Как это… (Ясное дело, без Эхо тут не обошлось.) по-взрослому.

– Ага. Это в основном Ной.

– Но как ты узнал, что я здесь? В Гровтоне? В этой школе?

Исайя смотрит на деревья.

– Это всё Эхо. В участке она подсела поближе к твоему дяде и подслушала, о чём они говорили с твоей матерью. Потом Эхо уговорила Ширли рассказать нам остальное. Скотт посвятил Ширли в свои планы.

– Круто, – бурчу я. – Теперь я в долгу у этой чокнутой стервы.

Ещё не договорив, я уже чувствую укол раскаяния. Эхо не совсем чокнутая, но мы с ней в контрах. Она милая, она красивая, она делает Ноя счастливым, но она принесла с собой перемены… слишком большие перемены… С какой стати мне это должно нравиться?

Исайя переминается с ноги на ногу. Это не к добру.

– Что ещё, Исайя?

– Эхо продала картину.

Я приподнимаю брови.

– И?

Эхо продаёт свои картины с прошлой весны.

Он снова лезет в задний карман и вытаскивает пачку денег. Ого! Не пойти ли и мне в художники?

– Это была одна из её любимых картин. Одна из тех, которые она нарисовала для своего брата незадолго до его смерти. Ной страшно разозлился, когда узнал.

Исайя протягивает мне деньги:

– Это тебе.

Я взрываюсь:

– Да пошла она со своей благотворительностью!

Эхо сделала это не для меня! Она это сделала для Ноя и Исайи, но больше всего для того, чтобы я оказалась у неё в долгу, ведь она знает, что гордость – это то немногое, чем я дорожу и никогда не поступлюсь.

Исайя подходит ближе и засовывает деньги мне в задний карман прежде, чем я успеваю отстраниться.

– Возьми. Я должен знать, что у тебя есть деньги на крайний случай. С меня причитается.