А в другой стороне идет счастливое семейство со своим маленьким сыном и большой собакой. Наверное, будут кидать тарелку и со смехом смотреть, как умное животное ее ловит. Красота.

А мы с Ваней так и не завели собаку. И не заведем. И ребенок нам явно не светит, впрочем, как и брак.

- Аааа, - вдруг завываю я в голос, чем сильно пугаю прохожих. – Извините, не обращайте внимания, это не слезы, это аллергия.

Ужасно стыжусь своей слабости. Кошмар. Какое впечатление я произвожу на окружающих!?

Прислоняю прохладные руки к горящим щекам, а потом машу ладонями, чтобы прогнать остатки влаги из глаз. Неслыханно вести себя подобным образом. Домой приду, там и поплачу.

В итоге до квартиры удается добраться, не привлекая больше ненужного внимания. Открываю дверь, включаю свет. И идеально убранное помещение вместе с замененными с любимого розового на белый цветами, заставляет снова удариться в истерику.

- Как!? Почему!? За что!? Я ведь всегда старалась быть идеальной девушкой, никогда не надоедала, всегда старалась помочь, быть нужной, полезной. За собой всегда следила! Да и по ночам у нас все было хорошо. Как мне казалось, - громко вопрошаю, сидя на диване, невидящим взглядом уставившись в огромное панорамное окно напротив. – Что не так!?

Хватаю фотографию с прикроватной тумбочки и прижимаю ее к себе.

- Ох, Ванечка, милый Ваня, что же ты наделал. Я ведь так все прекрасно распланировала! Мы должны были пожить немного вместе, пройти стажировку, затем работа в престижном офисе, помолвка, отдых где-нибудь на берегу океана. А там и свадьба была бы не за горами. Детей завели бы лет через пять, чтобы я укрепилась на работе и смогла бы продумать альтернативный заработок на время по уходу за ними. Ах да, еще дом. Прекрасный большой дом с ухоженным участком и подъездной дорожкой с красивыми клумбами по бокам где-нибудь в пригороде, чтобы больше времени проводить на свежем воздухе, не дышать загазованными парами большого города. А ты!

И заливаюсь горючими слезами. Улыбающийся Иван, естественно, молчит, впрочем, и его живой оригинал всегда молчал, когда я заговаривала о совместном будущем.

Проплакав еще примерно с полчаса, я поняла несколько вещей.

Во-первых, все мои потуги были тщетными. Жанна всегда видела, что в наших с Ваней отношениях существуют огромные проплешины, я же запрещала себе такие мысли и дальше трудилась во благо совместного светлого будущего.

Во-вторых, скорее всего Ваня никогда и не любил меня. Я всегда была удобной ему и все. В этом причина долгого поддержания видимости влюбленного парня.

И в-третьих, собственных глаз в зеркале я завтра не увижу, после таких усиленных слезных потоков.

В итоге я так и засыпаю в обнимку с фотографией на узком диване. Сил и желания перейти на кровать не могу найти.

- Аврора, ау! Ты где? Почему не отвечаешь на телефон, не пришла в институт? Нам там осталось всего-ничего, а ты в прогульщицы вдруг заделалась, но ничего, я тебя отмазала, сказала, что ты заболела, сегодня ударно полечишься, а завтра все донесешь и отработаешь. Аврора!

С трудом открываю один глаз. Сколько времени?

- Ох ты ж, ничего себе, как у тебя здесь все навалено. Ты чего спала на этом узком диване? Да еще и в обнимку с фотографией своего ненаглядного? Слушай, это уже ни в какие ворота не лезет, ты завязывай его в превозносить, вот правда, завязывай.

- Напомни, зачем я тебе дала ключи от своей квартиры? – открываю второй глаз и принимаю более-менее вертикальное положение.

- Чтобы твоя любимая ненаглядная Жанночка могла прийти в любой момент и навестить тебя, дуреху, - ласково отвечает подруга.